Луганский патриот во Львове: Сначала год здесь рассказывал, что не сепаратист. А теперь рассказываю луганским, что меня здесь не съели

О том, как в Луганск завозили бомжей из России, как его покидали патриоты и как  устраивают новую жизнь на новом месте семья молодых ученых, которые были вынуждены покинуть оккупированный родной город – материал Ирины Андрейцив для Инсайдера.

«Сергею Глотову – 29. Он – активист Евромайдана и будущий кандидат биологических наук. В апреле прошлого года парню вместе з женой и маленьким ребёнком пришлось уехать из Луганска: Сергей оказался в расстрельных списках "ЛНР". Сейчас парень работает во львовском музее и активно волонтёрит для армии.

- До войны работа и все в жизни меня устраивало. Мы просто жили… Обычные люди. Не делали никому плохого, - закуривает сигарету. - Я жил в Луганске и знал, что мы - одна страна. Мы даже хотели устраивать акции по внедрению украинской культуры в наиболее депрессивных районах Донецкой и Луганской областей. Речи не было о том, чтобы "отсоединиться".

Когда начался Евромайдан, Сергей в Киеве защищал последний кандидатский минимум. Пошёл на Крещатик. Когда приехал домой в Луганск, узнал, что побили студентов (в ночь с 29-го на 30 ноября, - Insider):

- В тот день на протест вышло несколько человек. Я присоединился на следующий. Нас было шесть человек. Слушали какие-то песни на магнитофоне, "Океан Эльзы" (смеётся). Были художники, поэты, преподаватели, учителя. Люди, которые любят Украину.

По словам Сергея, каждый день к ним присоединялась еще пара людей. В то же время город стал меняться. Люди перестали выходить на улицы, только на свадьбу и похороны.

- Люди стали злые, тревожные, ненависть какая-то царила, закрытость. В городе не было чем заняться. Работал магазин разливного пива - пришёл, взял три литра пива и смотри телевизор.

Когда в Луганске начались первые сепаратистские заворушки, местные оставались в стороне:

- Я удивился: даже когда сепаратисты начали подымать голову, они не смогли раскачать город. Мы подняли многих проукраинских людей. И вата была вынуждена завезти бомжей из Ростова и Белгорода…

Они начали приезжать в апреле. За несколько недель Луганск начали наполнять неизвестные, которых раньше в городе никогда не было:

- Какие-то сумасшедшие, неадекватные. Они поселялись в отдаленных районах города, например, в шахтерских лагерях. Мы видели десятки автобусов. Их пропускали на границе и переодевали в халаты дворников, чтобы они хоть немного лучше выглядели. Они ходили по городу, не зная его. Спрашивали, где здание СБУ, прокуратуры, где ОГА. Ситуация была подогрета. Рабочим сказали: "Иди!", и они пошли. На заводе сказали: кто не пойдёт стоять под администрацию с 9 до 12, тот может забирать трудовую книжку.

Тогда же начались проблемы и у проукраинских активистов. После захвата админзданий Сергей понял - надо уезжать:

- В мирном протесте больше смысла не было. Не было оружия, чтобы начинать партизанскую войну. Да и возможностей не было. Нас было немного, с десяток. Сепаратисты знали наши имена, адреса, публиковали наши фото. Оставшиеся попадали в плен, над ними издевались, прокалывали мышцы, отрезали пальцы.

Каждый уезжал отдельно. Сергей забрал жену и двухлетнего ребёнка и 30 апреля через одну из лазеек покинул город. Много вещей увезти не удалось, но все необходимое, говорит парень, забрал:

- У меня было еще много личных вещей на работе, но их уже разворовали. Вещи помогали вывозить другие люди, кое-что почтой пересылали. Машина погибла в Луганском аэропорту. Я ее оставлял 80-й бригаде, они на ней вывозили раненых. Затем ее уничтожил "Град".
Сначала молодая семья уехала в Днепропетровск, потом в Киев. В конечном итоге остались во Львове, где у Сергея живут родственники. Сначала жили у них, потом сняли квартиру:

- Приехал во Львов на майские праздники. Думал, после них вернусь домой. Я во Львове никого не знал. Может, двух-трех людей. Сначала год здесь рассказывал всем, что не сепаратист. А теперь я рассказываю в Луганске, что меня здесь не съели (смеётся). Мне начали предлагать разные варианты квартир. Но тогда даже не было времени их прозвонить, ведь были активные боевые действия и я занимался волонтерством. Негде было кости кинуть (смеется). Пришлось отправить жену и ребенка на несколько дней в село. Потом жилье нашлось. Знакомые нам сдают однокомнатную квартиру. Я плачу им довольно немного - 1300 гривен плюс коммунальные услуги.

С перерегистрацией проблем не было: пошли, написали заявление. Даже очереди не было, улыбается Сергей. Помощь от государства тоже приходит своевременно:

- Помощью жена занималась. На ребенка дали, на нее и мне как работающему немного - 400 гривен. Это очень хорошо. Сбережений у нас нет. Поэтому за помощь от государства - спасибо! Она позволила нам купить элементарные вещи в дом, кастрюли какие-то, сковородки, еще что-то. Вообще, у меня по жизни потребности небольшие. Я каждый день могу найти человека, чтобы отвез помощь на пересылку, и поехать троллейбусом домой.

Сергей уже год работает с местными волонтёрами и продолжает помогать армии во Львове. В волонтёрский штаб "Допоможи фронту" приходит после пяти, когда заканчивается рабочий день:

- Прихожу на склад, складываю посылки, общаюсь с волонтерами, которые на передовой. И сам туда еду. С одной стороны, вижу, что помощи стало меньше. Но что есть, то есть. Мы же не обязаны какой-то план выполнять. Часть людей устает от волонтерства, отходит, другие взамен приходят. А для меня оно закончится, когда закончится война.

На вопрос, собирается ли Сергей по примеру Татьяны Рычковой и Юрия Бирюкова дальше идти в государственное управление, чтобы менять систему, отмахивается:

- Думаю, сейчас вряд ли удастся что-то изменить. Я недавно ездил в одну часть, где с едой и продуктами были такие же проблемы, как в Луганском аэропорту. В аэропорт тогда бросили 80-ю элитную бригаду в спортивных штанах, без носков, с БТРами и танками, которые не заводились. Мы весь день возили помощь к Станице Луганской. Утром работала наша артиллерия, лупили в сторону Луганска, с интервалом 3-4 минуты. А ночью мы были с 80-й бригадой и слышали, как стреляют в нас. По звуку выстрела вычисляли: "О… это в нас летит". "Придержи сковородку, чтобы не упала еда, потому что все дрожит!". И парень держит сковородку, на которой жарится колбаса (смеется).

Пока в Луганской области работали курьерские службы, ребята пересылали из Львова тонны продуктов, одежды, амуниции, бронежилетов. Не оставили без помощи и переселенцев:

- Нам приносят много вещей, которые часто на армию не годятся. И мы через разные общественные организации, волонтеров, друзей отдаем им эти вещи. Если остаются продукты, тоже передаем.

За год жизни во Львове молодая семья уже обустроилась: ребенку нашли садик, Сергей с женой работают по специальности. Сергей – ученый-биолог. Работал младшим научным сотрудником в Луганском природном заповеднике, занимался научными исследованиями насекомых. Когда Академия наук переводила сотрудников из Крыма и других территорий в другие города, парню предложили работу в львовском музее. Его жена также занимается наукой. Дистанционно занимается научными исследованиями для заповедника в Луганской области. Молодым ученым во Львове комфортно:

- Я не чувствую себя ни беженцем, ни переселенцем. Единственное, когда "Відділ біженців і бомжів" дал мне справку, что я "тимчасово переміщена особа" (смеется). Иногда мне напоминают об этом статусе милиционеры, когда проверяют документы. Но я не беженец, я же не в Польшу уехал или в Китай (улыбается).

Домой они уже вряд ли вернутся, ведь Сергей числится во всех расстрельных списках:

- Если бы это закончилось в июне, вернулся бы. Но война зашла слишком далеко, и каждый сделал свой выбор. Я делал все, чтобы не было войны, и многие другие люди тоже... Но, к сожалению, мы были в меньшинстве. Луганск – украинский город, но пассивный. К тому же, самый большой вопрос для меня лично - не как мы вернем эти территории, а как мы будем жить с этими людьми…

Сейчас, говорит волонтёр, те, кто остался в Луганске, потеряли всякую надежду на нормальную жизнь.

- Они думают, что их жизнь уже закончилась. Ничего не ждут. Или они погибнут, или умрут от голода... Безнадёжность. Оптимисты идут в ополчение "ЛНР", а пессимисты выпрашивают пайки.

Сейчас, говорит парень, он живёт сегодняшним днём.

- Когда жил в Луганске, то мог себе строить какие-то планы: на год, на два... Планирую защитить диссертацию, потому что много труда ушло. Моя тема - мелкие жесткокрылые в Донецкой и Луганской области.

Но что он точно знает, так это то, что будет делать после войны:

- Больше времени буду уделять учебной деятельности, общественной, буду заниматься экологическими проектами. Жизнь до войны меня устраивала, я был самодостаточным человеком, любил путешествовать. Сейчас я тоже в какой-то степени "путешествую" по всей зоне боевых действий. Думаю, эта жизнь ко мне вернется после того, как война кончится. Я не собираюсь быть вечным волонтером. Помогаю армии, пока моя помощь нужна».