Фельдшер сельской амбулатории Луганщины: «Нам хочется просто жить, понимаете?»

С началом войны в селе Трехизбенка Луганской области погибли 12 жителей. Еще несколько десятков умерли от инфарктов и инсультов. Обстрелы на берегах Северского Донца продолжаются. Горстка оставшихся здесь медиков пытается наладить помощь населению в экстремальных условиях.

О жизни, профессиональном долге и ночных кошмарах фельдшера Трехизбенки — в репортаже Евгения Руденко на сайте Realist.

— Подгузники, присыпка, аспиратор для слизи назальный, пинетки, чепчик, распашонка, ползунки. Да я сама бы с радостью родила!

Несмотря на удручающую реальность, фельдшер сельской амбулатории Трехизбенки Лилия Швец пытается шутить. Она показывает «детский набор» — гуманитарную помощь ЕС беременным женщинам в зоне АТО.

— Жизнь продолжается, — ее голос звучит глухо и устало. — Кто-то умирает, кто-то рождается. У меня кошка недавно родила. Вчера стреляли, так она устроила эвакуацию. Собирала по дому своих деток, прятала их под кроватью.

В Трехизбенке и окрестных селах, разбросанных вдоль берега Северского Донца, пять беременных женщин. Рождение человека в этих краях сегодня сродни чуду.

Пережить несколько стрессовых месяцев в утробе матери; проехать 45 км по разбитым дорогам в поликлинику Новоайдара, чтобы пробыть неделю под присмотром врачей; и, наконец, преодолеть еще 40 км к родовой палате больницы Старобельска — так в XXI веке появляются на свет дети войны.

Ад вместо рая

Лилия Швец — уроженка Луганска. В медицине больше 30 лет. В 2006-м купила с мужем дом в Трехизбенке. Захотела уехать из города, чтобы спокойно встретить старость. Лес, река, грибы, чистый воздух — эта пастораль вмиг превратилась в кромешный ад. С 2014-го "Три избы" (так называют село местные) часто звучат в сводках пресс-центра АТО.

Во время самых горячих боев «скорая» в село не приезжала. Лилия Швец садилась на свой скутер и мчалась оказывать первую помощь раненым. Для эвакуации тяжелых подключали военных и милицию. Многим помощь уже была не нужна. Эти жертвы снятся Лилии до сих пор.

— Никак не могу забыть два случая, — говорит она. — Первый — когда мама ехала с 8-летней дочуркой на мопеде. Девочка сидела впереди, ближе к рулю. Рядом рвануло — маме ногу оторвало, а ребенка убило.

Второй произошел в соседней Кряковке. Подворье с мамой, 12-летней дочкой и бабушкой накрыли снаряды.

— Семья как раз собиралась на кладбище, на сороковины к отцу — он в лесу на растяжке подорвался, — вспоминает фельдшер. — Ребенок и мама на месте погибли. А бабушка какое-то время еще была жива, смогла заползти в дом. Я ее легко нашла по кровавому следу. Никому не пожелаю такое когда-нибудь увидеть.

«Шикарные» условия

За время войны одноэтажное здание амбулатории не пострадало только чудом. Удары артиллерии принимал на себя Свято-Покровский храм, стоящий напротив. В здании медпункта некоторое время находилась школа, куда в относительно спокойные дни приходили учиться до 50 детей.

На исходе 2016-го в пункте семейной медицины — по-прежнему холодно, как в склепе (снаряды перебили газовые коммуникации еще в 2014-м). Сотрудники (фельдшер, пять медсестер и водитель) пытаются согреться в двух комнатах, где стоят напольные масляные обогреватели. Работают в шапках.

— Да у нас тут вообще шикарно, если б только отопление было, — говорят они, явно приукрашивая картину. — Вот даже кабинет стоматолога есть. Оборудование мы сохранили.

В холодной комнатушке замерла старая бормашина. Только от ее вида начинает ныть проблемный зуб. Зато местные жители были бы счастливы оказаться здесь. Но доктора нет.

— Стоматолог Иван Васильевич приезжал к нам из Славяносербска, — рассказывает Лилия Швец. — До войны мы относились к Славяносербскому району. Сел на маршрутку, пересек речку и через 10 минут уже на месте. Теперь там «ЛНР», а нас прикрепили к Новоайдару, до которого почти 50 км. По нашему бездорожью «скорая» едет сюда больше часа.

Хочется жить