Менеджмент гибридной войны. Часть 7. Обстановка на начало Николаевско-Славянской операции

В седьмой части интервью генерал Назаров системно раскрывает обстановку, сложившуюся в секторе на момент начала операции. Даётся оценка соотношению сил и средств сторон, детально описаны блокпосты, и то, какую роль они сыграли в общем ходе боевых действий.Особо интересно будет узнать, как в тот период работала наша «оперативно-стратегическая» разведка...

В результате проведения операции «Меловая Флора» мы смогли за десять дней перемирия нарастить группировку на плацдарме Кривая Лука — Закотное. Собрали достаточное количество сил и средств, пишет Александр Сурков в "Петре и Мазепе" .

От ВСУ: БТГр от 79, 95, 80, 24 бригад, дшб 25 бригады, 2 артиллерийские батареи 55 бригады, РСЗО — до 3 батарей, разведгруппы от 3, 8 полков и 73, 140 центров специального назначения, а также силы и средства авиации. Всего порядка 2000 человек.

К операции также привлекалось около 200 человек Национальной гвардии, итого в ней принимало непосредственное участие более 2200 человек.

Управление осуществлялось с дополнительного пункта, расположенного между Славянском и Донецкое. Там были развёрнуты все необходимые средства, спутниковая связь. В это время мы уже начали использовать не только устаревшие советские радиостанции, но также и «Моторолы». Дальше появились цифровые «Харрисы».

Блокпосты вокруг Славянска

Чтобы полностью оценить обстановку в районе Славянска, следует дать характеристику развёрнутым вокруг города блокпостам. Цель блокпостов понятна, их выставляли для того, чтобы контролировать дорожные направления, по которым возможна подача материально-технических средств и усиление незаконных военизированных формирований из других районов.

В существующем на момент операции виде линия БП сформировалась на конец мая. Все блокпосты имели численность не более 50-80 человек, в их состав входили военнослужащие ВСУ, Нацгвардии, а также сотрудники МВД.

Во второй половине июня в связи с успешным осуществлением операций «Святые горы» и «Меловая флора» появилось много новых блокпостов — начали наращивать их по трассе, в направлении Красный Лиман (переименован в Лиман — А.С.), Кировск (переименован в Заречное — А.С.), Закотное, Ильичевка (переименован в Озерное — А.С.), Сиверск.

В их названиях (нумерации) не было никакой специальной системы «против часовой стрелки, по часовой стрелке», всё происходило по мере наращивания сил и средств.

Первый блокпост (БП-1)

(Известен под названием «Рыбхоз», но это неофициальное имя, которое использовали на своём уровне несущие там службу военнослужащие. В штабе АТО «сленговыми» названиями блокпостов не оперировали — А.С.)

Блокпост был установлен 2 мая на развилке трёх дорог на северной окраине Славянска, на административной территории пригорода Мирное. Он располагался в низине, рядом с покрытой лесом высотой и районом, примыкающим к жилому кварталу. Там был частный сектор, большой дачный участок и гаражные кооперативы с большим количеством технических помещений разных субъектов хозяйствования.

На БП-1 находилось не более 70 человек, у которых было до 4 БТР. От ВСУ в разные периоды были военнослужащие 25, 79, 95 бригад, также подразделения Национальной гвардии и милиции.

Противнику было легко выходить туда скрытно. Практически невозможно отследить, в какое время, в каком состоянии могут выйти на окраину и внезапно контратаковать.

Но блокпост нужен был именно в этом месте. По дорогам справа и слева от водохранилищ продолжал двигаться гражданский транспорт, технически отследить его было невозможно (дорога через Мирное, по словам очевидцев, в мае-июне 2014 года считалась наиболее безопасной и была основной для местных жителей, которые желали покинуть город или возвратиться в него — А.С.)

Во время объявленного перемирия 26 июня БП-1 с непонятной целью был внезапно атакован со стороны Славянска четырьмя танками при поддержке пехоты, но атака была отбита. Личный состав блокпоста принял бой, но понеся потери в людях и технике, отступил в район Хрестище.

Там собрали отступивших, провели мероприятия по восстановлению боеспособности и усилению. На следующее утро мы опять взяли этот блокпост силами роты, усиленной за счёт 17 танковой бригады. Часть подразделений, которые там несли службу, распределили по другим блокпостам.

Для нас это было первое фактическое подтверждение того, что группировка сепаратистов в Славянске имеет танки.

Второй блокпост (БП-2)

(Известен под названием «Комбикормовый» — А.С.)

Располагался на северо-западной окраине Славянска недалеко от посёлка Хрестище на перекрёстке дорог Славянск — Хрестище и Славянск — трасса Изюм — Славянск. Рядом с этим перекрёстком располагался завод, с которого просматривается полгорода и прилегающие дороги. Контроль этого объекта позволял противостоять противнику, удерживать его без проблем. Если бы завод контролировал противник, он имел бы о нас гораздо больше информации.

Третий блокпост (БП-3)

Находился в глубине лесного массива на перекрёстке дороги Славянск-Маяки и трассы Изюм-Славянск, которая была основной артерией подвоза боеприпасов.

Лесистая местность позволяла противнику беспрепятственно подходить к самой дороге и проводить обстрелы, поэтому участок необходимо было контролировать. С учётом имеющейся выемки в лесу и оборудовали блокпост.

С этим блокпостом связана интересная ситуация. Во время подготовки Николаевско-Славянской операции был период, когда он сильно обстреливался из миномётов, а мы не могли понять, откуда и каким образом корректировался огонь. Подразделения спецназа проводили поиск на расстоянии 3-5 км, чтобы выявить позиции, и ничего не находили.

Потом, как часто бывает, совершенно случайно, при проведении хозяйственных работ, с противоположной стороны дороги наткнулись на схрон. Это была задернованная сверху землянка, в которой прятался наблюдатель, имевший необходимые средства связи. Он поднимал крышу и наблюдал за блокпостом с дистанции 200 метров. Выдавал координаты, прятался, а после обстрела снова высовывался, смотрел, как отработали, закрывался. Точность была поразительная. Спецназ там не искал, потому что никому просто в голову не пришло искать наблюдателя практически под самым блокпостом.

Четвёртый блокпост (БП-4)

Находился в глубине неконтролируемой территории, на пересечении трассы Славянск-Артёмовск и дороги, идущей вдоль канала Северский Донец — Донбасс. Рядом находился также мост через канал, развилки дорог на Сиверск и на Краматорск.

По большому счёту, его создание оказалось случайностью. Войска зашли туда ещё в апреле, во время марша на Краматорск, когда была разоружена рота 25 бригады. Туда зашли, а выйти уже не смогли. Остались, стали держать оборону. Всё это время обеспечивался только по воздуху.

На удивление активные действия в его отношении не велись, БП-4 обстреливался меньше, чем остальные. Я задавался вопросом — почему так? Пришёл к выводу, что, скорее всего, невзирая на выгодное положение, он не ограничивал возможности противника по манёвру.

Основное снабжение противника в Славянске в мае-июне шло по северу через Сиверск, Николаевку и Рай-Александровку, а также по трём-четырём второстепенным дорогам, которые проходят между трассой и Краматорском.

Важным БП-4 стал лишь после того, как замкнулось кольцо окружения вокруг Николаевки, потому что он остался для заблокированной группировки единственным выходом на Артёмовск.

Пятый блокпост (БП-5)

Располагался на трассе Краматорск — Славянск в посадке шириной метров 30-50, тянущейся вдоль дороги примерно на протяжении 500 м.

БП-5 был создан в ночь с 1 на 2 мая, когда туда прибыли подразделения 25 бригады (ими командовал майор Ткачук. По воспоминаниям одного из военнослужащих, там постоянно находилось около 50 бойцов бригады, некоторое время 20 нацгвардейцев, затем по ротации 17 сотрудников МВД Ивано-Франковска, 11 сотрудников МВД Запорожья — А.С.)

Вдоль дороги были оборудованы укрытия и окопы. Снабжение осуществлялось только воздушным путём. Вертолёты летали без расписания, хаотически, как правило, после захода солнца.

Именно там 29 мая 2014 года был сбит вертолёт, в котором находился генерал Кульчицкий. Он возвращался обратно с группой бойцов Национальной гвардии с БП-5 после доставки боеприпасов, материальных средств и ротации личного состава.

На этом, как и на других блокпостах, позже применялись минные шлагбаумы — доски, к которым были привязаны мины.

По большому счёту, те, кто хотел незаметно проникнуть в Славянск или выехать из города, этот блокпост обходили. Из Славянска на юг идет улица Аэродромная, где есть обход к Краматорску по двум-трём полевым направлениям. Но сил для их блокирования у нас было недостаточно.

Противнику удавалось передвигаться и по главной дороге. Периодически они гоняли из Краматорска тяжёлую инженерную технику. Было три или четыре случая, когда инженерные машины прошли в обоих направлениях.

Этот блокпост сыграл ключевую роль в конце операции, фактически уничтожив и рассеяв усиленную броневую группу противника, которая пыталась выйти из Славянска на Краматорск.

Шестой блокпост (БП-6)

(Карачун — А.С.)

Располагался напротив БП-5 на противоположном берегу реки Казённый Торец на горе Карачун. Имел важное стратегическое значение. Удержание этого блокпоста позволяло контролировать выезды из города с юга и востока, плюс держать под огнём просёлочные дороги в юго-западном направлении.

Там находились военнослужащие 95 бригады и Нацгвардии. С точки зрения обороны он имел очень хорошие условия — фактически с трёх сторон подступы маловероятны. Но противник постоянно его обстреливал, так что, в конце концов, рухнула расположенная там телевышка.

На БП-6 располагалась артиллерия, которая позволяла держать под огневым контролем юго-западные окраины Славянска и обеспечивать огневую поддержку БП-5.

Грузы доставлялись на Карачун вертолётами.

На этом блокпосту 24 июня 2014 года был сбит ещё один вертолет Ми-8, в котором находилась группа сотрудников СБУ. Вертолёт заходил на посадку с юго-западного направления. Задачей группы было доставить топливо, запасные части для ремонта аппаратуры видеонаблюдения и сразу же улететь. Однако, стремясь выполнить поставленную задачу в короткие сроки, группа, занятая ремонтом, задержалась на 20 минут. Выходить решили в северо-западном направлении. Боевикам удалось среагировать и обстрелять вертолёт с юго-западной окраины Былбасовки, он упал в районе Андреевки.

Седьмой блокпост (БП-7)

Располагался к западу от Славянска, на выезде из села Былбасовка. Там по обе стороны реки Сухой Торец идут дороги в сторону райцентра Барвинковое, являвшегося тогда важным узловым пунктом. (Барвинковое в обход Славянска соединено дорогами с Балаклеей, Изюмом и Довгеньким, где находился штаб АТО — А.С.)

Этот блокпост выполнял координационные функции, так как в этом направлении практически не прекращалось движение людей. Только в момент проведения активных действий мы давали сообщения местному населению, в том числе «залистовывали», сообщая о перекрытии движение на всех блокпостах.

Коммуникация с БП-6 шла по дороге вдоль ручья в районе Александровки, где находился передовой пункт бригады, а также с востока. Когда шла подготовка к операции, подача материальных средств на этот фланг шла с направления Приволье — Майдан, если позволяла обстановка, то через Черкасское и Александровку.

Восьмой блокпост (БП-8)

Этот блокпост стоял на развилке пяти дорог, и его значение было стратегическое. Через пересечение трассы Изюм — Славянск и Славянск — Красный Лиман шло снабжение основной группировки на плацдарме Закотное — Кривая Лука, захваченном в результате операции «Меловая флора». С севера он контролировал мост через Казённый Торец, который через Семеновку выводил на Николаевку и трассу Славянск — Артёмовск (переименован в Бахмут — А.С.).

Указанных на старых картах Генерального штаба МО СССР озёр, лежащих к северу от Николаевки, в настоящее время нет, они пересохли, и все эта местность заросла осокой и камышом, порой достигающим высоты более 2 метров. Выход этой болотистой зоны к нашей дороге создавал угрозу движению колонн. Противник мог спокойно проходить к нашим позициям со стороны Семеновки к трассе и проводить обстрелы из стрелкового оружия, пулемётов.

Там практически все направления были заминированы, стояли растяжки, но такой обширный участок физически невозможно было перекрыть полностью.

Девятый блокпост (БП-9)

Этот блокпост был расположен недалеко от БП-8 на дороге в сторону Райгородка. Он позволял держать под контролем дамбу, через которую противник имел возможность из Семеновки и Николаевки подходить и атаковать развёрнутые там наши подразделения. БП-9 располагался в лесном массиве на узком участке, очищенном от леса, и часто подвергался обстрелам.

О важности для противника каждого из этих девяти блокпостов свидетельствует статистика обстрелов. Всего за два месяца по ним было произведено более 230 обстрелов с применением не только лёгкого стрелкового вооружения, но и из танков, миномётов, орудий различных систем. В среднем по 6 обстрелов в день.

Больше всего подверглись обстрелам БП-8 — 53 раза, БП-2 — 25 и БП-6 — 27. В то же время БП-4 за июнь был обстрелян только один раз.

О разведке и разведданных

Как уже говорилось раньше, оперативной и тем более стратегической развединформации от существовавших штатных служб мы не получали. Практически полное отсутствие необходимой информации о противнике в тот период военных действий было результатом развала разведывательных органов, который шёл все предыдущие годы.

Спутниковых снимков нам не предоставляли, такая возможность появилась только к концу августа, да и то снимки шли с опозданием на двое-трое суток. В реальном времени мы не имели снимков даже в Дебальцево.

При отсутствии других средств воздушную разведку проводили с использованием самолёта Су-24мр. Это устаревшая техника, оборудованная фотоаппаратами. Нужно чтобы лётчик прошёл низко, сфотографировал, возвратился на базу. Потом проявляют и распечатывают отснятую плёнку, так что результат штаб получал в лучшем случае через полдня. Для оценки расположения укреплений и того, в каком состоянии находится инфраструктура обороны, это было актуально, а вот боевые порядки противника в реальном времени мы таким образом отслеживать не могли.

Как работала тогда наша «агентурная» разведка — поясню на одном примере. Когда шла подготовка к операции по освобождению Николаевки, в штаб позвонил Президент с вопросом: откуда в Славянске у противника 50-60 танков!?

(Именно в эти дни в соцсетях и российских медиа появилась резонансная информация от Гиркина: «Мы получили танки!» Кроме того, 28 июня была опубликована, наверное, первая в истории этой войны «зрадофильская» статья волонтёра Касьянова о танковой атаке на БП-1, которая, по его версии, была «стратегическим просчётом командования». Это и вызвало, вероятно, повышенный интерес Верховного Главнокомандующего к такому докладу — А.С.)

Руководитель АТО генерал Муженко был тогда на выезде в войсках, ситуацию пришлось прояснять мне. Я ответил, что эти данные нам даёт ГУР, который находится в Киеве, начинаю разбираться. У нас в штабе АТО не имелось добывающих структур на неподконтрольной территории (бригадная разведка и подразделения спецназа были задействованы на обеспечение проводимых операций, а за получение данных с «той стороны» юридически несли ответственность ГУР и СБУ — А.С.)

Вызываю «разведчика» (начальник разведки штаба АТО, офицер ГУР), задаю вопрос: откуда информация, как она проверена, откуда поступила? Уточнил задачу, потребовал сделать доклад о том, как конкретно получали информацию.

Выяснилось, что итоговый доклад ГУР формировался по всей стекавшейся к ним информации любого характера, собранной за последние две недели. Я потребовал всё расписать в деталях. Картина получилась дикая. Они добросовестно отмечали на листе «плюсиками» буквально всё, что до них дошло. Кто-то сообщил, сказал, услышал, позвонил: «видим танк, видим два танка, что-то гудело, наверное, танк». Информацию не проверяли, не уточняли и не анализировали, просто механически суммировали.

Таким образом «насчитали» двести с лишним танков! Я человек военный, понимаю причинно-следственные связи — это почти танковая дивизия, за такой структурой должна стоять система снабжения, которой априори не может быть в Славянске. Но «разведчики» тоже понимали, что цифра нереальная, потому решили для доклада на «самый верх» поделить её «эмпирическим путем» на три. Вот так и получилось 50-60 танков, бригада...

Это говорит о том, что разведки у нас как таковой не было, а та оперативная информация СБУ, что предоставлялась, была абсолютно недостоверной. Но самое главное, вся эта «информация» страдала отсутствием каких-либо координат и анализа, что не давало возможности делать выводы о возможном характере действий противника.

Оценка сил противника в районе Славянска

Всю группировку, подчинённую непосредственно Гиркину в районе Николаевка — Славянск — Краматорск — Дружковка мы оценивали в 2000-2300 человек. Если к этому добавить чеченцев-кадыровцев, которые действовали самостоятельно, и о которых мы не имели целостных данных, то в районе могло быть до двух с половиной тысяч боевиков.

Следует также учесть, что часть боевиков, которые действовали под руководством Мозгового в Луганской области (секторе «А») и под руководством Ходаковского и Безлера в секторе «Б», тоже могли быть перекинуты для усиления группировки на этом направлении.

Из вооружения и техники у противника было 20-30 БТР, 15-20 БМП и БРДМ, несколько десятков ЗУ, 30-40 артиллерийских систем: миномёты на разной тяге, буксируемые орудия Д-48, четыре самоходных установки «Нона», бронированные КАМАЗы.

Танков у противника оказалось 12 или 13 исправных и способных вести огонь, в основном Т-72, один или два Т-64.

Частично эта техника была трофейной, захваченной в апреле у десантников в Краматорске и взятой после блокирования 22 мая колонны 30 бригады под Рубежным (но часть бронетехники, как выяснилось после освобождения Славянска, имела откровенно российское происхождение — А.С.)

Кроме того, у боевиков были пулемёты, гранатомёты, ПЗРК с боеприпасами практически в неограниченном количестве (в боеприпасах боевики не испытывали недостатка никогда, что ярко свидетельствует об активной поддержке из РФ — А.С.)

Позже, когда мы освободили Семеновку, там были изъяты артиллерийские и танковые боеприпасы, выстрелы для РПГ, десятки килограмм аммонита и огромное количество стрелковых боеприпасов. Это говорит о том, что оборона готовилась серьёзная и подача материальных средств производилась очень активно.

Так же, как и мы, противник выставил по периметру города блокпосты. Но основными районами сосредоточения были Семеновка и Николаевка, расположенные к западу от Славянска.

Это была многоэшелонированная оборона, стационарная и позиционная. Подходы к Николаевке были с середины апреля превращены в мощный укрепрайон. Сам город и ведущие к нему дороги серьёзно подготовлены к обороне. В районе Пискуновки, Стародубовки, между лесными массивами, севернее и южнее Рай-Александровки противник контролировал ключевые высоты.

Вокруг города располагалось шесть опорных пунктов. Они были сделаны по единой «крестообразной» схеме, углублены, обеспечены подходы, с накатами в два-три слоя брёвен или бетонными перекрытиями. Огневые точки, места для отдыха, места для боеприпасов. Было видно, что там готовились к упорной обороне.

В этих укрепрайонах поддерживался порядок и строгая дисциплина. Известно, что люди на новом месте протаптывают тропинки по кратчайшему пути между местами частого посещения, и это служит демаскирующим признаком. Мы же были удивлены тем, что на их опорниках, где были огневые позиции по периметру, а в центре командный пункт, напрямую не было протоптано ни одной тропинки! Это свидетельствует о хорошем понимании тактики и способов ведения боевых действий.

На каждом из таких опорных пунктов находилось 100-150, а возможно и больше боевиков. На севере Николаевки в районе железнодорожной станции «Электрическая» на опорном пункте находилось около 300 человек

(Противник отлично понимал, что «ключом от Славянска» является именно Николаевка, потому сосредоточил свои основные силы, более тысячи человек, именно там — А.С.)

Отдельно следует отметить так называемых «кадыровцев» (проще говоря, боевиков-чеченцев — А.С.) Они у нас были на особом контроле по двум причинам.

Во-первых, у нас не было о них систематических данных. Если мы понимали, что остальные НВФ сведены в отряды, понимали оргштатную структуру, на кого они замыкаются, то есть можно было судить о какой-то системе управления, то по чеченцам мы знали лишь факт присутствия. Нам лишь было известно (да и то предположительно), что их отряды имели численность от 50 до 100 человек, но ни общее количество, ни системы управления, подчинения, взаимодействия, ни какие перед ними стоят задачи — ничего этого у нас не было.

Во-вторых, отличался характер их действий. У остальных задачи были понятны — оборона, расширение зоны. У этих, скорее всего, другие: заход к нам в тыл, дезорганизация, саботаж, диверсии. Вероятно, на нашей территории они не подчинялись полевым командирам, а управлялись с территории РФ из Ростова, штаба округа, естественно, это накладывало специфику.

«Обычные» боевики НВФ Гиркина, Мозгового порой использовали «чеченский» акцент в переговорах по средствам связи, тем самым пытаясь нас дезориентировать и насторожить (если не напугать), мол «дело имеете с очень серьёзным противником» (однако это не сработало, после выхода на линию Сиверска «кадыровцев» уже не встречали — А.С.)

Замысел Николаевско-Славянской операции

Славянск помимо «идеологической» составляющей (как говорилось раньше), с учётом его географического положения и расположения сил, был «замком» ко всему региону. В этот город заходят дороги с пяти направлений, имеется развитая железнодорожная сеть. На правом фланге — Краматорско-Дружковско-Константиновкая агломерация, где невозможно вести активные боевые действия. На левом фланге — лесистая пойма Северского Донца, практически непроходимая для бронетехники, дальше от Рубежного снова Лисичанско-Северодонецкая агломерация.

(Как уже говорилось раньше, штаб АТО не планировал штурмов населённых пунктов, чтобы избежать больших потерь личного состава и техники, но в первую очередь гражданского населения — А.С.)

Итак, Славянск был замком для фронта от Горловки до Северодонецка, который требовалось «открыть». В первую очередь его следовало изолировать, для чего на протяжении мая и было организовано девять вышеописанных блокпостов. Изоляция, безусловно, была не полной, но основной коммуникацией для группировки Гиркина оставалась линия Сиверск — Кривая Лука — Николаевка — Семеновка. (Это был кратчайший путь на Изварино, откуда в то время шли из России бесконечные «гумконвои» — А.С.)

Таким образом, ключом от этого «замка» был Николаевский укрепрайон, захват которого перекрыл бы все поставки и оставил Гиркина и его людей в полной изоляции, устранив необходимость вести кровопролитные городские бои. Что, собственно, и произошло.

(Здесь можно провести довольно интересную историческую аналогию. В 1793 году прибывший в армию, осаждавшую мятежный Тулон, Наполеон сразу понял, что ключом к городу является форт Эгийетт, о чём он неоднократно заявлял на военных советах. «Малый, кажется, не силён в географии», — шепнул один из генералов соседу, подтолкнув его локтем... Примерно так же вели себя в то время и киевские «стратеги», которые требовали от руководства АТО «штурмовать Славянск танковым кулаком» — А.С.)

Операция была спланирована на 1-4 июля, сразу по завершению перемирия, и должна была проходить в три этапа. Отдельного названия она не получила, так как по сути являлась первым этапом общего замысла по освобождению Славянска. Условно «Николаевско-Славянская».

На первом этапе в течение первого дня (учитывая недостаточность разведданных — А.С.) предполагалось силами спецназа со стороны плацдарма Кривая Лука — Закотное, захваченного в результате операции «Меловая флора», где была накоплена ударная группировка, в сторону Рай-Александровки и Николаевки провести разведку и доразведку тех объектов боевиков, которые ещё не были нам известны. После чего нанести поражение артиллерией, армейской и тактической авиацией.

На втором этапе шесть заранее сформированных штурмовых отрядов (ротных тактических групп) должны были выдвинуться по разведанным направлениям и выйти к концу дня на рубеж Пискуновка — восточная окраина Николаевки — Рай-Александровка, закрепиться и взять город в полукольцо.

Кроме того, частью сил 24 бригады планировалось действовать от Закотного в сторону Сиверска, противодействуя подходу резерва и подкрепления противника.

На третьем этапе (третий день) предполагалось зайти в Николаевку с севера и юга, заблокировать находящуюся там группировку, а на четвёртый день, действуя штурмовыми отрядами с пяти сходящихся направлений, провести зачистку города.

Штаб АТО перед операцией инструктировал командиров штурмовых отрядов, проводил мероприятия по их подготовке. Им доводились схема связи, сигналы безопасности, маркировка людей и техники, позывные, секретные кодовые слова переговорных таблиц, кодировка карт. У них были не только «Кенвуды» и «Моторолы», но даже цифровые «Харрисы», с помощью которых обеспечивалась и прямая связь со штабом АТО.