Правда Золотого. Чего ждут от разведения сил в ключевом поселке на линии фронта

В последний раз обитатели поселка Золотое-4 в Луганской области, который находится на участке разграничения сторон — попросту говоря, на линии фронта, — видели полицейских несколько лет назад. А тут в начале октября прямо в центре, возле обшарпанного одноэтажного здания с выбитыми окнами остановились сразу три машины правоохранителей. Высыпавшие из них вооруженные люди стояли насупленные, недобро оглядывая окружающие сельские пейзажи. Да что полиция — сюда с недавних пор начали доезжать давно не виданные местными кареты скорой помощи. Пишет "Новое время".

С тех пор на эти два поселка свалилось бремя славы и частых упоминаний в новостях национальных медиа. Здесь украинские военные и боевики «Л/ДНР» должны отойти на 1 км друг от друга, чтобы избежать непосредственных столкновений и огневых контактов. Ни там, ни там дальше заявлений дело не пошло.

Да и сама по себе идея разведения пока сработала лишь однажды: в последних числах июня мониторинговая миссия ОБСЕ заявила, что в Станице Луганской ВСУ и боевики все же сумели разойтись подальше.

Следующим пунктом «умиротворения» должно было стать Золотое, которое теперь в официальных сводках обозначают как «участок разведения № 2». Но чуда не случилось: боевики не форсируют отход, зато принялись обстреливать украинские позиции. А для успешного разведения необходимо как минимум семь дней тишины.

В начале октября в Золотое прибыл основатель полка Азов и лидер Нацкорпуса Андрей Билецкий. Убедившись, что противник не намерен успокаиваться, он позвал сюда соратников, чтобы с их помощью предотвратить сдачу украинских позиций. Пока колонна азовцев и их соратников двигалась из центра страны в Золотое, на блокпостах ее несколько раз пытались задержать полицейские.

Если разведение пойдет по плану, то, по данным Нацполиции, в «серой» зоне между позициями обеих сторон останется 122 дома. И многие их обитатели совсем не горят желанием оказаться меж двух огней, уверенные, что эти места тут же приберут к рукам боевики «ЛНР».

Тихой осенью и в отсутствие обстрелов Золотое действительно выглядит золотым — многочисленные домики частного сектора прячутся в долинах среди желтеющей и краснеющей листвы садов. Над всем этим возвышается террикон, отсвечивающий на солнце желтым, черным и красноватым, — наверное, в отработанной породе есть железо.

До войны в Золотом насчитывалось 14,2 тыс. жителей. Сейчас их меньше, но сколько точно — неизвестно. Для подобной неопределенности есть несколько причин.

Во-первых, фронт разделил город. Он и так состоял из шести поселков, возникших вокруг местных шахт. А из‑за войны один из них — Золотое-5 — оказался на подконтрольной «ЛНР» территории.

Кроме того, поселки разделяют дороги, вернее их полное отсутствие: от ближайшего к Золотому крупного города, Лисичанска, ведет хоть и крайне разбитый, но все же асфальтированный путь. А на месте он превращается почти исключительно в грунтовые улицы и грунтовые же проезды. «Еще повезло, что сейчас дорога сухая, — усмехаясь, сообщает трясущаяся в машине с журналистами НВ местная активистка Марина Данилкина. — Когда идут дожди, здесь вообще не проехать».

Эта весьма энергичная женщина средних лет — неформальный лидер проукраинского движения в Золотом-4. Она выступает резко против того, чтобы оттуда выходила украинская армия. Она уверена: после отхода ВСУ со своих позиций в ее родной поселок будут свободно заходить боевики с неподконтрольных территорий.

Марина Данилкина, проукраинский активист из Золотого, не хочет, чтобы отсюда уходили украинские военные / Фото: Александр Медведев / НВ

На посвященном разведению сил собрании местных жителей, которое прошло за неделю до появления здесь НВ, Данилкина, по ее словам, кричала «до последнего». Как поясняет теперь, пыталась доказать прибывшим высоким гостям — министру обороны, начальнику генштаба и главам Луганской и Донецкой администраций, — что отступать нельзя.

Данилкину вспоминал во время своего недавнего 14‑часового пресс-марафона сам Зеленский: президент рассказал прессе, что почти все местные были за разведение, а «женщину, которая была против» свозили в Станицу Луганскую показать, насколько спокойным и красивым выглядит участок, где военные уже отошли на 1 км вглубь. И та, мол, перестала бунтовать.

Было дело, признает Данилкина, летала. Но на самом деле переубедить ее не смогли. «Золотое — далеко не Станица Луганская, — объясняет она свою позицию. — У нас здесь линия фронта очень близко: и в 500 м и даже в 100 м от домов». И если украинские военные отойдут, эти строения окажутся беззащитными.

А в соседнем с Золотым селе Катериновка, которое также стало частью «участка разведения № 2», линия разграничения просматривается с огородов частного сектора. Живущие там люди рассказали НВ, что своими глазами видят, как укрепляется противник. «В прошлом году два блиндажа у них было, этой весной — уже пять», — говорит Валентина, у которой в Катериновке дом. Как и почти все местные, называть свою фамилию в разговоре она отказывается: осторожность по нынешним временам, когда боевики могут вот-вот оказаться рядом, совсем не лишняя.

Но областные власти все равно не оставляют попыток переубедить людей в необходимости разведения: они даже организовали для населения потенциальной «серой» зоны экскурсионные автобусные туры в Станицу Луганскую.

Без света

Местные власти — это еще одна причина того, почему разделенное на отдельные поселки Золотое почти не ощущает на себе влияния «большой» Украины. Несколько лет прифронтовой город жил вообще без руководителя: избранный еще при Викторе Януковиче мэр в 2014‑м сбежал после организованного им же сепаратистского референдума. Следующая власть — украинская военно-гражданская администрация (ВГА) — заработала в Золотом только в мае 2018‑го. До этого многие вопросы, в том числе и по восстановлению разрушенных зданий, в городе невозможно было решить.

«Золотому с властью не повезло больше, чем многим прифронтовым населенным пунктам», — разводит руками Константин Реуцкий, координатор организации Восток SOS. Эта структура с 2014‑го помогает переселенцам и жителям прифронтовых населенных пунктов и организовала нынешний выезд журналистов на «участок разведения № 2».

Печеные в свой дом так и не въехали: он до сих пор находится в нежилом состоянии и ремонтируется. Поэтому со старшими представителями семейства — Юрием и Светланой — НВ общался в помещении местной протестантской церкви, прихожанами которой они являются. Церковь в Золотом — один из немногих местных очагов культуры: в городе нет даже библиотеки. В этом же здании размещается и ВГА.

Но разговор с Печеными происходит в вечернем полумраке: местная администрация, едва появившись, взялась через суд выселять протестантов из помещения за неуплату аренды. А пока церкви, которая уже четыре года оказывает гуманитарную помощь жителям прифронтовой зоны, отключили электричество.

Печеные не верят, что сепаратисты будут соблюдать договоренности и не зайдут на территорию Золотого. Даже в «режиме тишины» с неподконтрольной территории постоянно тревожат город: в октябре боевики практически ежедневно стреляли в сторону мирных домов из противотанковых гранатометов.

При этом формально представители «ЛНР» демонстрируют готовность к разведению войск: дважды со стороны неподконтрольной территории они выпускали белые сигнальные ракеты, свидетельствующие о готовности к началу отвода сил.

Впрочем, наличие этих сигналов — почти легенда: их видела мониторинговая миссия ОБСЕ и в них верит российский президент Владимир Путин. Но никто из местных сигнальных ракет не замечал.

«Каждый день я слышу „сигнальную“ стрельбу и „сигнальные“ взрывы», — иронизирует по этому поводу Юрий Капля, ветеран АТО, который координирует в Золотом работу всеукраинской акции Нет капитуляции! Ее участники выступают против нынешних миротворческих инициатив Зеленского, которые, по их мнению, ведут к сдаче интересов страны.

В режиме неопределенности

От самого центра Золотого-4 до ближайшей к линии разграничения окраины прямо по улице течет довольно полноводный ручей. Идущий вдоль него немолодой местный житель Евгений с невеселой улыбкой объясняет: это прорвало местный водопровод.

Далее он с неохотой рассказывает, что уже на пенсии. А до этого всю свою рабочую жизнь трудился на местной шахте Родина, которая сейчас закрылась. Евгений живет в одном из домов, от которых до передовой — едва ли полтора километра. Недавно за свой счет перекрывал крышу, разрушенную прилетевшей с той стороны 82‑миллиметровой миной — этот калибр Минскими соглашениями не запрещен.

Пенсионер, по его словам, поддерживает любые действия, способные изменить нынешнее положение дел в Золотом. В том числе и разведение войск. «Может быть, будут тут сепаратисты. А, может, и не будут, — рассуждает он. — Не разрезавши плода, ты его не попробуешь».

Евгений рассказывает, что власть забросила поселок. А уголь, который раньше выдавали шахтерам-пенсионерам каждую зиму, сейчас поставляет только международный Красный Крест. Правда, снабжает гуманитарная организация людей не самим топливом, а деньгами на его покупку. «И, представляете, наши спекулянты как узнают, что будет [транш] Красный Крест, сразу же задирают цены на уголь», — возмущается пенсионер. За этой беседой НВ добирается почти до окраины. И здесь знакомится с Катериной Петровной, соседкой Евгения.

«А хто его знает, чи хуже буде, чи лучче», — пожимает та плечами в ответ на вопрос о разведении. В беседе пожилая женщина то и дело перескакивает с русского на украинский и обратно. Ее дом — последнее здание на улице. «Як сильно стреляют, так в подвал идешь, а не сильно — в уголочке станешь и ждешь. Хоть бы помогли нам, щоб не стріляли», — говорит она. И тут же спрашивает: а правда ли, что Нацкорпус, который приехал в Золотое, будет отбирать у местных жилье? Мол, так люди говорят.

Сплошная неизвестность

Формально военные подразделения должны отойти от своих нынешних позиций на 1 км. Но на самом деле расстояние будет гораздо большим: на некоторых участках фронта оно может достигать 5−6 км. В этом просто уверен ветеран Капля.

«Мы [украинская армия] сейчас находимся на выгодных позициях. Нам нужно будет обустроить новые, перейти на них и надеяться, что та сторона не займет оставленное нами», — поясняет он, сидя в местном кафе Багира. Здесь кованый забор и плетеные кресла во дворе, а гречку подают, выкладывая ее на тарелку в виде куба.

Кроме десятка человек — журналистов и представителей штаба акции Нет капитуляции! — в кафе никого нет. Барменша объясняет, что выполнить заказ НВ — кофе с молоком — она не может. Потому что, мол, посетителей сегодня слишком много и закупленного заранее молока на всех не хватило.

Под аккомпанемент этих оправданий Капля разъясняет, что сейчас его соратники, среди которые превалируют ветераны Азова, живут в домах, которые им выделила местная администрация. Пока что все эти люди, мол, заняты гуманитарной помощью военным и местным. Но если ситуация изменится, миссия моментально перестанет быть гуманитарной, уверяет Капля. Потому что сотня приехавших по зову Билецкого активистов имеет боевой опыт и всегда может его использовать.

Пока азовцы обживаются в городе, украинские военные на выезде из Золотого-4 принялись расчищать закрытую ранее дорогу на лежащий в нескольких километрах к югу город Первомайск, который контролирует уже «ЛНР». Зачем? Местным жителям этого не пояснили.

15 октября, уже после возвращения НВ в Киев, в Офисе президента Зеленского официально заявили: из‑за обстрелов со стороны боевиков процесс разведения в Золотом отложили. Пока — на неделю.