Один день с позиций ВСУ на Луганщине (ФОТО)

– Сейчас здесь постоим, чтобы глаза привыкли к темноте, и пойдем дальше.

Дмитрий Коваленко, командир одного из взводов 72-й бригады, ведет нас на ночлег на свою позицию. На часах около 21:00, мы идем по полю на Луганщине, где разбросаны блиндажи и окопы военных, сообщает "Повернись живим".

Дмитрий выключает фонарик. Оказываемся в полной темноте. Издалека с одной стороны от нас краснеют «трассы» от ночной перестрелки. С другой – светится город.

– Первомайск, – говорит Дмитрий, смотря на огни оккупированного украинского населенного пункта.

Под тяжестью бронежилета, кажется, ты еще сильнее увязаешь в луганской грязи – в этом году не повезло с зимой.

Еще несколько метров двигаемся в полной темноте. В этом месте лучше не привлекать лишнего внимания. Расстояние до врага здесь может составлять даже больше километра, но ночью «мишени», которые подсвечивают дорогу фонариком, значительно лучше заметны, чем днем.

Приходим на позицию, которая ничем не отличается от других на передовой – накопанные траншеи, замаскированные блиндажи и запах сырости, который делает подземные «комнаты» более похожими на погреба, чем на места, где живут люди. На печке, которую Дмитрий сложил своими руками, греются кошки.

– Собак у меня здесь нет, а вот кошек штук пятнадцать, – продолжает военный. – Некоторые ночуют со мной, чтобы не так грустно было самому в блиндаже.

Мы пьем чай и обсуждаем ситуацию на передовой. Батальоны 72-й отдельной механизированной бригады разбросаны по Луганской области на десятки километров друг от друга. Поэтому оперативно узнать, что происходит у побратимов, часто невозможно. И сделать это не так уж просто – мобильная связь здесь почти не ловит, а еще не всегда хватает времени просто поговорить.

Дмитрий расспрашивает новости у сержанта Романа, который работает в пресс-службе бригады и ездит от позиции к позиции почти каждый день. Тот говорит: на одном из направлений, которое удерживает бригада, – обострение. Речь о районе, который в ежедневных сводках штаба операции Объединенных сил называют «участком фронта между Золотое-4 и Орехово».

Осенью 2019-го, после так называемого разведения войск, бригада пережила нападки от возмущенной политическими решениями части общества, а сейчас на том же участке фронта дает отпор оккупантам, уничтожает врага и сама несет потери.

После чаепития переходим в блиндаж, где живет Дмитрий. На ночь он разжигает буржуйку и включает маленьких телевизор. В непосредственной близости врага можно «поймать» только русские и пропагандистские каналы. Засыпаем на обычных для передовой «постелях» (спальных мешках, брошенных на деревянные двухэтажные кровати) под рассказы про «героические бои советской армии во время Второй мировой». Но на этот контент здесь, на российско-украинской войне, никто не обращает внимания.

Просыпаться и идти на другие позиции придется в шесть утра.

«В Новый год оккупанты «приветствовали» всю ночь»

– За ночь немного подморозило, поэтому нам будет легче идти, – говорит перед дорогой Роман.

Дмитрий утром угощает нас кофе и показывает траншею, которая ведет к другим позициям. Ее украинские бойцы прокапали для безопасности (поля на линии соприкосновения вообще напоминают муравейник с прокопанными тропами, глубиной в человеческий рост). Ходить просто по полю в этой местности – не лучшее решение, ведь со стороны противника работают снайперы и в любой момент враг может открыть огонь.

Через час мы дойдем на позицию, где несет службу брат-близнец Дмитрия – Роман Коваленко, также командир одного из взводов. Мужчины всегда где-то рядом, потому что так, говорят, легче. До войны они работали в налоговой, а в апреле 2014-го им пришла повестка. Первым в военкомат пошел Дмитрий, за ним – Роман. Так их мобилизовали в Национальную гвардию. Год они несли службу на блокпостах вблизи Мариуполя. После демобилизации еще год пожили гражданской жизнью, а в 2016-м подписали контракт с 72-й бригадой. И, хотя братья защищают Украину на соседних позициях, видятся не каждый день.

В луганском поле, прямо в траншее, встречаем одного из военнослужащих.

– Что сказать? Обстановка боевая, – рассказывает он. – Напряжение постоянное, обстрелы. Начиная с нового года, оккупанты в основном обстреливают из гранатометов, АГС и крупнокалиберных пулеметов. Я в бригаде уже около трех лет, с боев за Авдеевку, поэтому нам к этому не привыкать.

У других блиндажей нас встречает боец ​​с позывным «Планшет». Он в бригаде с 2017 года. Говорит, по сравнению с тем, что происходило во время боя за Авдеевский промзону, здесь – тишина.

– На Новый год оккупанты «поздравляли» нас – ночь была «веселая». По нам работали с ПТРД, пулеметов, АГС, – говорит военный.

Вместе с «Планшетом» выходим на крайнюю здесь точку позиции украинских военных. Отсюда видно терриконы, оккупированные города и поля, на которых уже давно никто ничего не засевает – здесь все заминировано.

Прощаемся и идем на другую позицию. Дорога к ней не слишком приятная. «Зеленка» с наступлением зимы превратилась в жидкую посадку и хорошо просматривается противником. По дороге видим памятный знак «Питбулю».

Боец батальона «Донбасс-Украина» Антон Безверхний погиб от пули вражеского снайпера 14 мая 2019 года. Накануне трагедии сам 25-летний военный писал на своей странице в Facebook, что будет мстить за свою подругу – Яну Красную (военная на псевдо «Ведьма» погибла во время вражеского обстрела 2 апреля того же года). Но…

На одной из перебитых высоковольтных вышек установлен красно-черный флаг.

– Вероятно, ночью вывешивали, потому что днем ​​это слишком рискованно. Специально для оккупантов, – говорит Роман. – Давай ускоряться, здесь лучше долго не стоять.

Первым на позиции нас встречает лаем пес. За ним выходят и бойцы. На кухне хозяйничает Евгений. Он родом с Полтавщины, на войне – с самого начала.

За кофе разговариваем об обстановке на этом участке фронта. Противник, говорит Евгений, ведет себя относительно тихо, потому что знает, какая «ответка» может прилететь. Хотя, понятие тишины на передовой относительное. За годы войны украинские воины уже знают «расписание» ротаций врага. Ежемесячно, когда на определенный участок заезжают новые боевики, они же пытаются пристреляться к позициям украинских военных.

В блиндаж забегает боец.

– Передали: всем в укрытие – ожидается массивный обстрел.

– Так, а мы где? – шутит Евгений.

Такая информация здесь давно никого не удивляет и не пугает.

Боец, который только что залетел в укрытие, представляется Алексом. Ему 25 лет, он родом из Полтавской области. В бригаду парень пришел в 2017 году, до того служил срочную службу. Взволнованно он подкручивает усы, и говорит:

«Враг зашел на мою землю. Из чувства справедливости и пошел воевать. От родителей это удалось скрывать целых три дня, а потом меня показали по телевизору. На третий-четвертый день пребывания на Донбассе – это была Авдеевка – я попал под обстрел из «Василька» (миномет калибра 82 мм. – ПЖ.) И стоял в ступоре. Неприятные ощущения. Но потом привык. Так я и понял, что надо прятать голову, и вкапываться надо как можно глубже».

Алекс говорит: будет служить, пока хватит здоровья. Вопрос: «Сколько вы еще будете на войне?» задаю и командиру взвода Роману (брату Дмитрия, у которого мы ночевали), который слушает на кухне наш разговор.

– Бывают моменты, когда устаешь и думаешь: «И зачем я здесь?». Но такого, честно говоря, за годы войны было раза два-три. С теми, кто «устал от войны» я стараюсь не общаться, – признается Роман. – А Донбасс надо возвращать. И наша армия это может сделать.

Немного поговорив и отдышавшись от «пробежки» по траншеям, мы отправляемся на другую позицию – ту, где нас уже ждет «Урал». Другим транспортом отсюда не выедешь. Резиновые сапоги, одолженные у военных, разъезжаются в рыжей земле. Мы идем дорогой, по обе стороны которой на деревьях развешаны куски белой ткани.

– Так обозначают тропы, где определенно нет мин, – объясняет Роман из пресс-службы. – А за них выходить никто не рискует.

– Вот, смотрите, – вклинивается Алекс. – Здесь недавно «Урал» немного отклонился от маршрута. Я услышал взрыв и увидел черный дым. К счастью, ребята не погибли, были только «трехсотые» (раненые. – ПЖ). Подрыв на ТМ-62.

Разглядываем неглубокие воронки от взрыва и куски железа, оттянутые от дороги.

– И часто вы так ходите? – спрашиваю бойца.

– Да, каждый день, мы уже привыкли.

P.S

Через несколько часов после того, как военный «Урал» вывезет нас с позиций, оттуда придет известие: вражеский снайпер убил военнослужащего Игоря Химичука (всего с начала войны бригада потеряла 123 бойца). У 29-летнего воина остались мать, две сестры, жена и маленький сын.

Ведь, какие бы разговоры о «перемирии» не велись в тылу, здесь, на Донбассе, продолжается война. Война, которая только за 28 дней января 2020 года унесла жизни 11 украинских воинов.