Сенченко заявил, что Болотова хотели назначить губернатором Луганщины

Первый замглавы Администрации президента Андрей Сенченко, курировавший в апреле–июне 2014 года Луганскую область, рассказал о том, как разворачивались события на оккупированных территориях.

— В какой момент вы начали заниматься ситуацией в Луганске?

— Это диктовалось событиями. С начала апреля началось интенсивное раскачивание ситуации в Донецке и Луганске. Конкретно в Луганске все началось с захвата здания СБУ. Причем, должен сказать, до сих пор из этой истории не сделаны выводы и не наказаны те, кто, по сути, сдал здание спецслужбы. Там ведь все было далеко не однозначно: было несколько заходов протестующих — условно, выбили стекла, походили по этажам, потом вышли. И когда поступали сигналы тогдашнему руководителю местного управления СБУ Петрулевичу, что это пробный шар, за которым последует попытка захвата, он от них отмахнулся. Хотя об этом в СБУ среди прочих сообщал начальник луганской милиции, еще за пару дней до реального захвата. По моей информации, руководство местной СБУ просто сдало здание сепаратистам. Вплоть до того, что на минус пятом этаже была заминированная оружейная, но когда произошел захват, начальник сам смахнул эту мину, сказав: «Да это муляж».

— Там есть минус пятый этаж?!

— Да, там большой комплекс. Но что вызывает недоумение — так это количество оружия, хранившегося в арсенале: 970 автоматов Калашникова, 832 пистолета, 20 или 30 ручных пулеметов, столько же гранатометов, более миллиона патронов разного калибра, тысяча гранат «Ф-1» и более 20 кг тяжелых наркотиков, которые хранились в качестве вещдока по уголовному делу. То есть на месяц боя и праздников захватчиков обеспечили.

— Почему именно вы занялись Луганском?

— Так нас всего двое пришло в Администрацию — Сергей Пашинский и я. Был еще Рафальский, оставшийся от старого режима, но он занимался только документооборотом. И так получилось, что сначала я занимался Крымом, потом еще и внутренней политикой, а потом уже все, кроме войны, повесили мне на шею. Ну разве что еще кроме вопросов церемониала.

Луганском я занялся не сразу. В первые дни после захватов админзданий на востоке туда был массированный заезд: Аваков поехал в Харьков, Ярема — в Донецк, Парубий — в Луганск. И вывод, с которым приехал Парубий из Луганска: здание СБУ находится в центре города, поэтому штурмовать его опасно. Хотя сейчас, конечно, понятно, что такое решение вылилось в куда большие беды, чем те, что прогнозировались при штурме здания. Вот после этого, 11 или 12 апреля, в Луганск впервые поехал я.

— И что увидели?

— Главное впечатление: это совсем не тот случай, как было с захватом Совмина и парламента Крыма «зелеными человечками». Да, здесь тоже забаррикадировались в здании, но в основном это был местный криминалитет плюс политическая «дискотека» возле здания, состоявшая из публики бомжеватого вида. Однако к моменту, когда я приехал, уже прослеживалась четкая координация действий с организаторами этого процесса, находившимися в России.

— Насколько сильной была поддержка их населением?

— Луганск однозначно был намного меньше заряжен сепаратистской активностью, чем Донецк или Харьков. У меня вообще сложилось впечатление, что город жил своей жизнью, не обращая внимания на происходящее в здании СБУ. Люди ходили на работу, в кафе и рестораны, работал без сбоев общественный транспорт. Было ощущение, что эта тусовка в здании СБУ и вокруг него — инородное тело в Луганске. И сказать, что весь город собрался бы защищать здание СБУ в случае его штурма, — этого точно не было бы.

— Но вместо штурма все-таки решили вести переговоры?

— Да, первые переговоры с кем-то провел еще Парубий во время своего приезда. Я же встретился с начальником УВД и спросил: «Кто там закоперщики?» Он отвечает: «Мы пытаемся выходить на контакт, но там все время люди меняются. Сейчас там вроде бы главные такие-то и такие-то». Я уже не помню фамилий, кто именно. Спрашиваю, можем ли с ними встретиться. Он начинает звонить контактным людям, выяснять и, в конце концов, дает ответ: не можем, их главный сейчас уехал в Россию. То есть они не сидели, забаррикадировавшись и выставив пулеметы, — они уходили домой и даже ездили в Россию, милиция им не мешала. Спрашиваю, когда вернется, отвечают: «Да он в Ростове, будет завтра утром». На следующий день мы пригласили-таки на встречу тех, кто в тот момент считались координаторами внутри здания.

— Будущий лидер ЛНР Болотов среди них был?

— Нет, еще не было. Пришли три персонажа в здание милиции (ничуть не боясь!), я их спрашиваю: «Ребята, чего вы добиваетесь?» Один парень, эмоционально заряженный, рассказывает: мол, я предприниматель, меня обидели. А тогда, в апреле, как раз прошла информация, что СБУ в Луганской области накрыла партию оружия из 311 единиц и оно могло быть использовано для провокаций против мирного населения. И он мне говорит: «Так это про меня. У меня магазин охотничьих принадлежностей, и в отдельном зале я торговал муляжами оружия, продающимися со складов официально, выведенными из строя. И у меня в четыре часа утра «Альфа» СБУ вышибает дверь дома, перепугали троих маленьких детей, разгромили весь бизнес, меня задержали. И я теперь здесь». Я ему: «Возможно, они ошиблись. Но ты же понимаешь, что то, что вы тут делаете, тебя приведет на скамью подсудимых?! Может, как-то иначе обсудим, поможем бизнес восстановить?» Он мнется, но вижу, что никакой безысходности тут нет.

Берусь за второго. Такой, бомжеватого вида, но держится вызывающе: «Да вы мне всю жизнь разрушили, оставили без источников существования! У меня был серьезный бизнес, которым я много лет занимался: я каждый день из России завозил жигули-«копейку», покупал в Ростовской области по $200, $50 давал таможенникам, тут разбирал и зарабатывал $500 на машине. А теперь все захлопнулось».

А вот третий персонаж был совсем иной. Мы с ним зацепились на разные темы: о местном самоуправлении, о бюджете, о налогах, о законах. И я вижу, что человек очень хорошо подготовлен, явно с опытом работы в органах власти. А потом из их разговоров понимаю, что он вообще не луганский. Спрашиваю, откуда. Он помялся, а потом отвечает: из Артемовска, Донецкая область. Спрашиваю: что ты делаешь тут? Не отвечает. Но, так или иначе, он в дискуссиях на две головы выше предпринимателя и на три головы выше контрабандиста. Потому веду диалог с ним: «Смотри, у меня есть согласованная с Генпрокуратурой правовая формула, по которой мы сейчас в вашем вопросе сразу ставим точку. Вы отсюда выходите со справкой, что у закона к вам никаких претензий». Это было возможно, они же на тот момент никого не убили. Они помялись, а потом говорят: мол, нам надо посоветоваться. Спрашиваю: «Звонить будете?» — «Ну да». — «Туда?» — «А что?!»

— Вы сказали о Ростове как контакте сепаратистов. Речь шла о Януковиче или русских?

— Тогда не было идентификации. Но, по ощущениям, в СБУ находилась местная публика, которую спонсировала местная же элита. Плюс в эту среду были интегрированы люди, наподобие человека из Артемовска, о котором я рассказывал. Не «ГРУшники», а скорее эмиссары донецкой элиты. Людей типа Стрелкова видно не было. Как не имелось и стопроцентной информации о связях со спецслужбами с той стороны. Но у начальника милиции были непроверенные сведения, что на верхнем этаже здания СБУ сидит отдельная группа, там стоит пост и никакого хождения с других этажей туда нет. Кто это и что они там делают, никто не знал. Так что, думаю, ситуация была трехслойная: на нижнем уровне — местная босота, профинансированная на местном же уровне, выше — люди донецкого масштаба, а внутри — наблюдатели от спецслужб.

— Как в городе относились к вам как представителю Киева?

— В тот приезд я спокойно выступал на местном телеканале, рассказывал, что никто не собирается душить Донбасс. Останавливался в обычной гостинице, без какой-либо охраны. Да и по городу ходил абсолютно спокойно. Тогда же я встречался с целым рядом депутатов местного совета, знаковыми людьми вроде директора местного театра — они говорили, что не хотят никакого насилия. Разговаривал также с бывшим губернатором и председателем облсовета — но вот тут уже искренности не было. Они говорили, что все понимают и абсолютно лояльны, но сквозь слова слышался зубовный скрежет. Я-то им объяснял, что страна изменилась и нужно находить свое место в этой стране. Но погромов и преследований устраивать никто не будет. Однако сквозило понимание, что новая реальность, сложившаяся после Майдана, не укладывается в их планы.

— Была информация, что здание обладминистрации в Луганске долго не захватывали, потому что находившийся там облсовет активно поддерживал антимайдановское движение в городе.

— На каком-то этапе так и было. Это была попытка показать, что с ними — с местной элитой, а не с Донбассом в целом — Киеву придется считаться. Они рассчитывали в ручном режиме управлять процессом, но, как и в Донецке, не предполагали, во что все в результате выльется. Не рассчитали ни свои силы, ни силу чужих интересов.

Впрочем, виноваты не только они. В Киеве тоже мало что делалось, чтобы помешать развитию ситуации. В середине апреля я привез из Луганска материалы по злоупотреблениям местной верхушки. Их нужно было быстро начать расследовать, и тогда этим товарищам уже было бы не до финансирования всех своих затей. Письмом из Администрации президента я отправил их в МВД. Реакция появилась в конце мая — в виде просьбы дополнительно уточнить те или иные моменты. Но в конце мая это уже было, что называется, кричать вслед ушедшему поезду.

— С конца апреля уже практически весь город перешел под контроль будущей ЛНР. В этот период вы уже в Луганск не ездили?

— Как раз был там то ли в конце апреля, то ли в начале мая. Прилетел военным бортом, везли матрасы, и я «присоседился». В этот раз все было сложнее, в городе уже постреливали, были первые вооруженные блокпосты и со мной постоянно ездил милицейский спецназ. Но еще сохранялось относительно мирное сосуществование двух властей. Картина была такая: на въезде в аэропорт стоит блокпост, там пацаны лет по 17–18, вооруженные до зубов. Останавливают, выходит мой сопровождающий и говорит: «Я начальник милиции». — «Ах, ну раз начальник милиции, то проезжайте».

— Когда на первый план вышел Болотов? Ведь он еще перед захватом здания СБУ появился на видео, где звучали призывы к захватам.

— На начало апреля он был только «один из». В первый мой приезд его фамилия никем не называлась в качестве однозначного лидера. Как он прошел «кастинг» внутри своей среды, не знаю, предполагаю, что решающее слово в тот момент было еще за местной элитой. Но когда я был в Луганске пару дней в конце апреля, все уже было иначе. Я вел переговоры с людьми, которые приходили от Болотова, чтобы назначить встречу. Но он побоялся идти на контакт. Хотя какое-то время были колебания, да и он через своих людей давал понять, что, в общем-то, лоялен, но есть некие сдерживающие факторы.

Кстати, в тот же период по самым высоким кабинетам в Киеве ходила идея назначить Болотова губернатором Луганской области. В то время областью руководил Болотских — не очень решительный человек, но на той фазе, при одном захваченном здании, казалось, что он, как луганчанин, работавший в Киеве, является разумным компромиссом. Перед его назначением был проведен негласный опрос хозяйственных руководителей Луганской области второго эшелона — они набросали три-четыре фамилии, и в итоге сошлись на Болотских, возглавлявшем ГосЧС. Из местной публики сложно было кого-то выбрать, поскольку там была луганская элита и все остальные ее обслуживали. Потому и появился Болотских. Однако с ситуацией по мере ее радикализации он уже не справлялся. И тогда кто-то подбросил Турчинову идею назначить Болотова. Это всерьез обсуждалось на самом высоком уровне, на Банковой и в Кабмине, и я тогда сделал все, что в моих силах, чтобы этого не произошло.

— Но, может, это был бы выход? Компромисс с местной элитой…

— Нет. Потому что к тому моменту, когда сепаратистов возглавил Болотов и было захвачено здание обладминистрации, начал уже работать сценарий наподобие «стрелковского». Местная элита контроль потеряла. Хотя я перед этим общался с Ефремовым, объяснял, что если они не займутся стабилизацией, то ситуацию упустят. Но он говорил, что они там не участвуют и не влияют на события. Кстати, в тот момент много хорошего сделала Веригина, назначенная замом Болотских. Опыта у нее большого не было, но она компенсировала энергией. В том, что в результате ситуация окончательно ушла из-под контроля, ее вины нет. Проблема была в том, кем заменить местные кадры. Мы имели характеристики на мэров и руководителей администрации, знали, кто чем дышит. Но дело в том, что эта среда была практически однородной, никакого инакомыслия. Все варианты замены были плюс-минус такие же, как и уже стоявшие у руководства, так что выбирать просто было не из кого. А назначить кого-то из Киева или Львова — это только объединило бы всех против назначенца.

— Можно ли сказать, что с конца апреля ситуация в Луганске уже была необратима?

— Безусловно, во время второго приезда я уже видел зачатки организации. Но если бы в тот момент у Украины были более работоспособные силовые структуры, остановить процесс во время референдума еще можно было бы. И я предлагал накануне референдума 11 мая задержать пару-тройку мэров, которые наиболее активно участвовали в сепаратистском движении. Если бы это сделали и хорошо отпиарили, остальные испугались бы и референдум развалился. Но тогда все больше склонялись к идеям круглых столов с местной элитой. Так что можно сказать, что в Киеве тоже недооценили перспективу развития ситуации. Да и, как в Крыму, еще не готовы были выполнять жесткие приказы. Не говоря уже об отсутствии какой-либо дисциплины.

Был характерный пример. В первый мой приезд назначили нового начальника милиции. Нормальный, жесткий, переговорил с личным составом глаза в глаза. А потом во второй приезд я с ним встречаюсь, а он говорит: «Ну что вам сказать? Те, кто был вместе со мной, — часть луганского «Беркута», ни в чем не замазанная. Я им сказал: ребята, будете служить — никаких вопросов. Они прошли со мной сложные ситуации, а потом половина все-таки ушла на ту сторону». И это еще не тогда, когда украинская власть уже ушла и ничего иного не оставалось. Почему так произошло? Работали с ними, вербовали. А у людей мозги были в другую сторону повернуты.

— Когда стало ясно, что боевых действий в Луганской области не избежать?

— Когда начались захваты погранпунктов. И когда на руках у населения оказалась критическая масса оружия. Особенно в этом плане отличалась Станица Луганская — там очень специфический состав населения, и силовые действия начались в области именно там. Летом уже сложилась линия фронта, которая поначалу была еще очень подвижна. Помните же, почти до Дня независимости каждый день то деревню какую-то захватывали, то флаг на каком-то сельсовете вешали. Проблема в том, что военное руководство — Гелетей и Муженко — в тот момент, как мне кажется, больше всего хотели продемонстрировать президенту свои успехи. Им важно было водрузить флаг и доложить, хотя от населенного пункта мог один амбар остаться. А у русских на тот момент уже четко прослеживался сценарий: они боролись за контроль над угольным районом, чтобы лишить Украину энергетической независимости. Дуга ДНР/ЛНР очень четко совпадает с расположением шахт, на которых добывают энергетический уголь. А мы флаги вешали.