Просьбы освободить журналистку Марию Варфоломееву, которую боевики «ЛНР» удерживают уже полгода, направлены в международные организации

Задержанная во время выполнения редакционного задания девушка сидит в тюрьме уже полгода — больше, чем кто-либо из журналистов, в разное время попадавших в плен в зоне военных действий. После тщетных попыток ее освободить отечественные журналисты и правозащитники обратились к украинским властям и международному сообществу с просьбой о помощи. Пишет News.lugansk.ua.

25 июня Парламентская ассамблея Совета Европы призвала Россию и боевиков освободить всех пленных, заложников и заключенных, незаконно захваченных на территории Украины, и создать механизм для поиска пропавших без вести. По данным украинских властей, в плену террористов до сих пор еще находятся около 300 человек. (Общественные организации утверждают: пленных в разы больше.) Среди них — 30-летняя журналистка Мария Варфоломеева (на фото), которая была арестована в Луганске 9 января 2015 года.

Проходя мимо жилого дома, в котором обосновались боевики «ЛНР», и увидев на его крыльце людей в камуфляжной форме, журналистка сделала несколько снимков фотоаппаратом.

— Она фотографировала по заданию одной из газет Харькова, — рассказала «ФАКТАМ» волонтер Римма Зубенко.— При этом даже не заметила, что те самые люди в камуфляжной форме «упали ей на хвост». Ни разу не оглянувшись, девушка пошла прочь, приведя их прямо к дверям своей квартиры, где и была схвачена.

«Характер у девчонки далеко не покладистый, так что, скорее всего, она стала жертвой доноса»

О взятии в плен «украинской шпионки» сообщил телеканал «Луганск 24». Варфоломееву обвинили в том, что она занималась диверсионной деятельностью на территории «ЛНР», производила фотосъемку военных объектов народной милиции «ЛНР», объектов «министерства внутренних дел» и передавала полученные сведения в батальоны «Айдар» и «Правый сектор». По фотографиям в соцсети следствие сделало выводы, что задержанная является активным членом «террористической организации «Правый сектор». Сообщалось, что у нее были изъяты карты с нанесением военных объектов, а также записи с координатами данных объектов.

Машу обвинили в корректировке артиллерийского огня во время обстрела Луганска 27 января, который якобы привел к гибели жителей города. Правда, тот факт, что девушку задержали… 9 января, за две с половиной недели (!) до (!!) артобстрела, похоже, никого не смущал. Как и то, что снаряды реактивной системы залпового огня прилетели со стороны тыла боевиков.

Все, кто знал Машу, в один голос говорят, что журналистка действительно делала сюжеты для центральных украинских СМИ о положении в оккупированном Луганске.

— Но служить наводчицей огня! — восклицает одна из подруг Марии. — Откуда у Маши такие знания? Я слышала мнение специалистов, что корректировать огонь артиллерии может только профессионал.

Главный редактор луганского еженедельника «Свободный репортер» Анна Руденко рассказала «ФАКТАМ», что до приезда из Киева в Луганск Варфоломеева вела активную волонтерскую деятельность в общественной организации «Объединение отцов-одиночек Украины», работала менеджером по продажам, офис-менеджером, переводчиком. В Луганске девушка устроилась на работу в «Свободный репортер».

— Маша не была штатным журналистом, она работала общественным корреспондентом, — говорит Анна Руденко. — Помогала освещать благотворительные мероприятия, спортивные события, в частности турниры по паралимпийским видам спорта. Делала она фоторепортажи и с луганского Евромайдана.

В последний раз наш еженедельник вышел 28 мая 2014 года. Именно в тот день нам дали понять: всем, кто будет писать о новой «элэнэровской» власти плохо, не поздоровится. До этого было совершено нападение на наших друзей, которые вели активную общественно-политическую деятельность, нам сообщили также, что возможно нападение на офис еженедельника. Мы закрыли издание. Маша уехала в Киев. Потом вернулась обратно в Луганск, чтобы ухаживать за тяжелобольной бабушкой.

9 января 2015 года Маша перестала отвечать на звонки. Мы, ее бывшие коллеги, начали всех обзванивать, выходили на официальные структуры. Вскоре наши худшие опасения подтвердились: 31 января министр внутренних дел «ЛНР» Игорь Корнет, заявляя по местному ТВ о задержании украинской наводчицы, продемонстрировал Машино фото.

Вскоре Анна разместила в «Фейсбуке» пост, где выступила в защиту Маши.

«Шутливые «правосекторные» фотки в соцсети, сделанные в начале прошлого года, стали поводом для целой кучи обвинений: и в участии в «террористической организации «Правый сектор», и в диверсии, и т. д., — писала Анна. — Средства для фото- и видеофиксации, о которых говорит Корнет, — это, не иначе, недешевая «зеркалка» — подарок Машиных родителей.

Ну какой из слабовидящей Машки диверсант-наводчик? Она вернулась в Луганск, чтобы ухаживать за больной бабушкой. Характер у девчонки далеко не покладистый, так что, скорее всего, стала она жертвой какого-нибудь доноса.

Посмотрите на Машу. Это не диверсантка, не террористка и не наводчица. Обычная вредная девчонка, журналист, волонтер, почтительная заботливая внучка и хороший преданный друг.

Я обращаюсь ко всем, кто читает эти строки. Пожалуйста, помогите спасти Машу».

— Я была знакома с Машей совсем немного, — говорит волонтер Римма Зубенко. — Мы с ней встречались пару раз на луганском Евромайдане. Жизнерадостная общительная девчонка. Очень умненькая. Она хорошо знала языки, много путешествовала. Сотрудничала с еженедельником «Свободный репортер» и интернет-изданием «Восток-медиа». Семью создавать не торопилась. В свои тридцать лет выглядела от силы на 22 года.

Самым большим пристрастием Маши была фотография. Родители когда-то давно подарили ей очень дорогую фотокамеру. Маша «фанатела» от процесса фотографирования. В конце концов эта фотокамера, признанная потом «средством шпионажа», ее и погубила.
«Ну какая из Маши шпионка-наводчица? У нее зрение минус семь»

— Как только Маша пропала, мы, волонтеры, начали действовать, — продолжает Римма Зубенко. — После известия, что ее арестовали как «корректировщицу огня», обратились в милицию, СБУ, другие всевозможные структуры. Луганская милиция передислоцировалась в Старобельск, расположенный на территории, подконтрольной Украине, и мы ездили писать заявление туда.

— А почему писали заявление вы, а не родственники Марии?

— К сожалению, из родных никого рядом не оказалось. Насколько мне известно, Машины родители в разводе. Папа живет в России, данных о маме у нас нет, и где она находится, неизвестно. Родных братьев-сестер у Марии не было, а единственная тяжелобольная бабушка, ради которой девушка, собственно, и осталась в Луганске, покончила с собой через неделю после ареста внучки. Наверное, от отчаяния… Ведь, кроме Маши, ухаживать за ней было некому. Соседи зашли проведать старую женщину, думали, бабушка просто стоит, а когда приблизились, увидели, что она повесилась…

Несмотря на отсутствие родственников, Маша не осталась брошенной. Ее делом занимались общественные и волонтерские организации, пресса, милиция.

— Боевики, захватившие Машу, шли на контакт?

— Первые два месяца нет. Потом, к счастью, случились какие-то подвижки. Думаю, отчасти потому, что «элэнэровцы» видели: из Маши корректировщица ну никакая. У нее зрение минус семь, очки с толстыми линзами, она и паспорт-то свой в сумке с таким зрением с трудом могла найти, не то что корректировать огонь. Какая из Маши шпионка-наводчица?

— Раньше случалось, что боевики отпускали пленных по просьбе матерей и отцов, приехавших спасать своих детей. Слезы стариков трогали, наверное, даже самые черствые души, ведь у боевиков тоже есть родители. Папа Маши смог приехать к дочери, чтобы попытаться договориться о ее освобождении?

— От друзей Маши я узнала, что отец несколько раз приезжал к ней на свидание из России. Судя по результату — Маша до сих пор в камере, договориться с властями об освобождении дочери не удалось.

— Много было попыток освобождения журналистки?

— Точное количество не знаю. Их было несколько. Правозащитник и координатор проекта «Восток — SOS» Константин Реуцкий на одном из брифингов рассказал, что ранее боевики «ЛНР» выдвигали требования обменять Марию Варфоломееву на человека, осужденного по уголовной статье за совершенные несколько лет назад преступления, не связанные с конфликтом на востоке Украины. Однако условия, выдвигаемые удерживающей стороной, уже несколько раз менялись, и переговоры заходили в тупик.
«На видеоролике, который крутило российское телевидение, было видно, что психологическое состояние девушки очень тяжелое»

— Где Мария содержится? Известно, как с ней там обращаются?

— Только недавно выяснилось, что Маша долгое время содержалась в подвале, потом ее перевели в местное СИЗО, — рассказывает Римма Зубенко. — А до этих пор мы получали информацию лишь из роликов, которые боевики периодически снимают о Маше. На последнем из них, который был выпущен в эфир российского телевидения в мае, видно, что психологическое состояние Маши очень тяжелое. С ней беседует какой-то человек. Маша постоянно плачет и просит правительство Украины помочь в ее освобождении.

Совершенно непонятно, как с ней обращаются, не пытают ли. Внешне, если судить по кадрам ролика, следов физического воздействия на теле Маши не видно. И у нас тлеет слабая надежда, что содержание украинской заложницы хоть сколько-нибудь соответствует цивилизованным международным нормам. Я говорю о положениях Женевской конвенции по обращению с военнопленными, которые исключают посягательство на жизнь и здоровье пленника.

Конвенция выступает и против вынесения судебных решений и применения наказания без надлежащей цивилизованной юридической защиты подсудимого. Тем временем за корректировку огня и сотрудничество с «Правым сектором» Маше грозит наказание от 8 до 15 лет лишения свободы. Об этом в апреле сообщили луганские СМИ, процитировав руководителей «МГБ ЛНР», заявивших, что следствие закончено и вина Варфоломеевой «полностью доказана».

Но все мы очень надеемся, что договаривающиеся стороны найдут компромисс и власти «ЛНР» отдадут нам Машу еще до суда.

— Я слышала, что боевики отказываются признавать «украинскую наводчицу» журналисткой. Да и некоторые коллеги сомневаются, может ли активист, работающий вне штата, считаться журналистом?

— Маша была внештатником, кроме всего прочего, работала фиксером. Это новый, не очень понятный обычным гражданам термин. Фиксеры — это люди «со связями» и знаниями специфики региона, которых нанимают для помощи в организации мероприятий в других регионах. В медиасфере в качестве фиксеров выступают местные журналисты.

По международным стандартам работа фиксера считается журналистской деятельностью. Тем более что Мария была арестована во время выполнения редакционного задания. Таким образом, сегодня мы защищаем Машу как полноправную коллегу.

Сразу же после Машиного ареста журналисты различных СМИ спрашивали, как помочь ее освобождению, предлагали материальную помощь для спасения девушки. Я была восхищена такой солидарностью.

Недавно украинские общественники и представители медиа подписали совместное обращение к украинским властям и международному сообществу с просьбой посодействовать в скорейшем освобождении Марии Варфоломеевой. Ведь из всех украинских журналистов, попавших в плен в «ДНР» и «ЛНР», Маша единственная находится в застенках так долго. Другие пленники (это были четверо журналистов-мужчин) вышли из заключения за более короткий срок.

Обращение уже поступило в украинские офисы ОБСЕ и организации Amnesty International.

«ФАКТЫ» обратились к главному переговорщику СБУ Юрию Тандиту с просьбой рассказать, что предпринимается в деле освобождения Маши.

— Я могу сказать одно: как только мы узнали о Марии, сразу же включились в процесс, используя все наши возможности, чтобы сохранить жизнь и достоинство девушки, — говорит Юрий Тандит. — Есть уполномоченные люди, которые находятся в Луганске и занимаются ее освобождением, кроме того, задействованы воины-интернационалисты областной организации — с их помощью мы в Луганске освободили большое количество ребят.

— Получается, что переговорами относительно Машиной участи занимается сразу несколько групп людей, в том числе и волонтеры.

— Мы рады всем, кто может помочь нам в этом процессе. Если это приносит результат, почему бы и нет? Маша — сложный случай, она входит в категорию так называемых политических заложников. Совместными усилиями можем добиться того, чтобы журналистка вышла на свободу. Новоизбранный глава Службы безопасности Украины Василий Грицак после моего доклада о ситуации с заложниками взял под личный контроль дело Марии Варфоломеевой.