«Русская империя преследует мой род уже несколько веков»: Станислав Федорчук об истории надазовских греков

Род с материнской стороны дончанина, волонтера, общественного активиста и ветерана Станислава Федорчука происходит из поселка Стила. В этом населенном пункте возле города Старобешево жили надазовские греки. Но он признается: эта часть его национальной идентичности очень долго была скрыта и не проговорена. Несмотря на то, что дед часто возил парня в родную деревню, рассказывал о традициях и знакомил с родственниками, о трагедиях их народа никто не рассказывал. И к детям в семье никогда не обращались по-гречески, хотя ее знали старшие члены семьи.

Станислав Федорчук

Рассказывая об истории своей семьи и родовой деревни, Станислав Федорчук рассуждает, как Россия «приватизировала» историю надазовских греков и спрашивает: есть ли у нас еще шанс донести правду о корнях собственным детям и внукам.

Село молчит о многих вещах

Иван Антонович Мартыц, дед Станислава, еще в 12 лет был вынужден сесть за руль трактора и долгое время работал механизатором в родном селе. Впоследствии переехал в Донецк, жил у шахты Мушкетова.

«Мама вспоминала, что для моего деда достаточно драматичным стало ее решение согласиться на женитьбу на моем отце, этническом украинце, - говорит Станислав. - Мама, которая родилась и росла уже в Донецке, тогда немного не поняла, откуда вообще у деда могло быть такое желание, чтобы она женилась на греке: потому что даже его вторая жена была тоже украинкой, из семьи раскулаченных полтавчан».

И сам Станислав признается, что тот уровень привязанности деда к своему родовому селу, с одной стороны умилял, а с другой - вызвал удивление.

«Он возил туда маму и меня на все праздники, мы должны были навестить родственников, кому помочь, убрать могилы предков. То есть это было больше, чем просто демонстрация привязанности в рамках традиционных отношений между семьей, – говорит Станислав. – Именно тогда я понял, как важно поддерживать связь с родной землей, помнить о родственниках, которых уже нет в этом мире».

В то же время дед никогда не рассказывал внуку о тяжелых временах для жителей Надазовья. Страх в глазах он увидел даже у своей тети, когда спросил, не были ли репрессированы их родственники.

«Нет-нет, у нас все было хорошо. Нет-нет-нет-нет, - именно так, поспешно и категорически, ответила дедовая племянница. – А позже, когда уже были открыты списки расстрелянных во время «греческой операции», я увидел, что по базовой фамилии минимум семь моих родственников первой линии были расстреляны. Однако эта информация в семье была запрещена для обсуждения».

Исследуя родовую деревню, Станислав понял, что она молчит об очень многих вещах. К примеру, еще школьником он задумался, почему на местном кладбище нет могил довоенного времени? Кто и зачем уничтожил упоминания целого поколения людей, пытавшихся этим скрыть?

«Для меня многое было открытием и постепенно открывало глубину нашей греческой ментальности. Например, на въезде в Стилу стоял памятник комсомольцам, приехавшим в деревню 20-х годов собирать продналог. И они почему-то просто «исчезли»: следующие комиссии приезжали, пытаясь выяснить, что случилось, но никто из крестьян никогда о том никому не рассказал, - говорит Станислав. – Но памятник, разумеется, поставили. И часто демонстрировали максимальную лояльность любой власти».

Сложные межнациональные отношения

Еще позже, читая воспоминания Ивана Дзюбы, родившегося в Николаевке возле Стилы, Станислав для себя прояснил природу многолетних напряженных отношений украинского и греческого сообществ. И в какой-то степени и то странное замечание собственного деда…

«Когда Екатерина II создавала эти относительно гомогенные поселения надазовских греков, с самого начала закладывался элемент конфликта с местными. Империи было важно, чтобы греки не взаимодействовали с украинским сообществом, которое жило здесь раньше, чтобы они видели друг в друге врагов. Огромное количество земли, ранее принадлежавшей Войску Запорожскому, было отдано грекам, которых Российская империя в конце XVIII-начале XIX века принудительно депортировала из Крыма, - считает Станислав Федорчук, - Собственно, Иван Дзюба вспоминает, что даже в начале ХХ столетия его родственники и соседи из всех домов. И понятно, что это не придавало межнациональным отношениям доброжелательности. А когда пришли большевики, греческие земли были разделены на паи и розданы украинцам из близлежащих сел. Что, конечно, не понравилось грекам. Поэтому для меня становится понятным, что поддержка Махновского движения надазовскими греками базировалась на нежелании возвращения власти царской Российской империи, но в то же время и установления большевистской. И именно поэтому понятно, что они не являлись союзниками ни Деникина, ни Красных, ни Колчака».

Греки мечтали просто продолжать выращивать овец и засаживать невероятными фруктовыми садами плодородную землю Донбасса, где они смогли прижиться после болезненной депортации.

«Ибо считалось, что греки – это мастера садоводства. Мой дед, живущий возле шахтного ствола, имел шикарный фруктовый сад: полсотни деревьев, каждое из которых искренне родило в условиях Донецка», - вспоминает Станислав.

Но в представлении Сталина построение стабильного общества возможно только из-за уничтожения групп с четкой национальной и языковой идентичностью. Именно так называемая «греческая операция», хотя и была одна из многочисленных этнических чисток в Донецкой области, все же максимально документально детализирована и завизирована личной подписью Сталина.

«Каральные этнические операции им были нужны, потому что в результате Голодомора не удалось уничтожить это единство национальных сообществ. На Донетчине и Луганщине голод не только должен был загнать, как утверждал сам Сталин, украинских крестьян в шахты и заводы. Ибо это объективно было единственным способом выжить. Но и кардинально и безвозвратно изменить регион, создавая более удобные для управления моногорода», - объясняет Станислав.

Те украинские крестьяне, которые ехали после войны для работы на шахты, видели перед собой территорию, которая не просто лишена части местного населения, а не имеет даже довоенных кладбищ.

«То есть даже узнать о том, кто здесь жил, документально было бы крайне непросто, – говорит Станислав. - С другой стороны, люди сами молчали о своем прошлом, потому что любое слово могло быть использовано против тебя».

Масштабные потери на уровне небольшого народа – роковые

НКВД во время "греческой операции" уничтожила значительную часть мужского населения надазовских греков. Историки отмечают, что именно среди арестованных греков был самый высокий процент расстрелянных. Например, в родовом селе г-на Станислава репрессировано 248 мужчин, 96% из них – расстреляны.

Кроме этих страшных цифр были еще колоссальные потери во время Второй мировой войны: греки воевали в рядах советской армии, также практически все молодое поколение призывного возраста в 1943 году было собрано из «освобожденных» сел и отправлено неподготовленными в сторону реки Волча, где состоялся бой с немецким. И большинство из них погибли. Мужского населения осталось катастрофически мало – это можно увидеть даже после смены экономической структуры хозяйствования: после войны урумы и румеи так и не смогли возродить традиционное скотоводство, - объясняет Станислав. – И у надазовских греков уже не было другого способа выжить, чем собственно смешанные браки, в которых скорее теряются традиции и историческая память».

И, говорит Станислав, последним гвоздем в деле «распыления» надазовских греков стала образовательная политика, которая внедрялась в местах их компактного проживания. Массовое вовлечение детей в изучение новогреческого языка создало предпосылки выезда молодежи в Грецию и не приблизило их к подлинной культуре и языку народа.

Влияние России

Еще очень важный момент, который нельзя не упомянуть в теме надазовских греков: как пророссийские партии и их российские кураторы использовали народ для собственных целей.

«Думаю, это полноценная спецоперация российских спецслужб, которая началась еще в первые годы независимости Украины, – говорит Станислав Федорчук. – Я помню, как тогда внезапно вспомнили, что есть разрушенные церкви, построенные греками-переселенцами еще в XVIII – XIX веке. Они приехали со своими священниками даже со своим епископом. Однако очень быстро Русская православная церковь лишила их возможности иметь свою собственную церковь. И понятно, что восстановление религиозной жизни уже в ХХ веке тоже произошло под полным контролем Русской Православной Церкви».

В это время появился нарратив о том, что греки должны быть благодарны за заботу России и что не было никакой депортации, во время которой они потеряли треть людей. Таким образом, не просто переписывалась история, а внушалось, что именно надазовские греки являются авангардом Российской империи в Украине.

«Понятно, что часть обществ, возникших в 90-х и 2000-х годах, были носителями этого имперского нарратива. Они демонстрировали, что греки Приазовья, это какое-то отдельное сообщество, имеющее важное значение именно для России и россиян. То есть, это не партнеры местного украинского населения и не те люди, которые заинтересованы в том, чтобы жить в Украине, - объясняет Станислав. - Вроде бы это обособленное сообщество, которое общается по-русски и сохраняет исключительно какие-то этнографические моменты в виде кухни или отдельных религиозных праздников, но ни в коем случае не говорит о том, какие трагедии были испытаны на протяжении столетий».

Чтобы влиять на идентичность надазовских греков, даже праздник Панаир был переписан в советский календарь, хотя исторически он никак не привязан к 9 мая.

«И это влияние пропаганды, умноженное на страх, было сверхмощным. Я слышал древнегреческий язык от своей тети, немного от сестры и брата, однако, что самое интересное, со мной никто на нем не говорил, - говорит Станислав. – Если в семье моего деда и отца всегда говорили со мной на украинском, то наибольшее количество греческого я услышал во время похорон моего деда уже в 21 год. И с удивлением понял, что все сверстники моего деда между собой говорят на греческом языке»…

Во все времена именно Россия была заинтересована, чтобы украинцы с греками не могли найти общий язык. Ибо в этом единстве не осталось бы места приоритету русского, как единственного, что должно этих людей связывать.

Забыли? Не интересовались ли?

К сожалению, времена независимости Украины не стали временами открытия, документирования, обсуждения и утверждения правды о надазовских греках. Хотя этот народ всегда был отдельным этносом именно на украинских землях, потому что (может это кого-то удивить), надазовские греки не являются и никогда не были диаспорой Греции. Но, к сожалению, все эти годы в Украине предпочитали не замечать их правдивую историю.

«Последствиями греческой операции было уничтожение учебных заведений, письменности, физически убийство греческого писателя Георгия Костоправа. Но возникает вопрос: в каком виде все эти потери вернулись, когда это стало возможным? Может, в виде премии имени Костоправа – фигуры, изменившей представление о надазовских греках в свое время? Или, может, названием улицы в Большой Янисоле, где родилась Раиса Мороз – надазовская гречанка, которая смогла не просто сохранить свою идентичность, но стать полноценным деятелем украинского правозащитного движения, а позже движения за украинскую независимость? – спрашивает Станислав Федорчук. – Таких примеров много. И сейчас, когда территория, заселяемая надазовскими греками, оказалась под оккупацией, как мы будем объяснять украинскому обществу, кто же на самом деле жил в этом Приазовье? С чем мы идем к обществу: с пустыми лозунгами о патриотизме, есть ли о ком рассказать в персоналиях, в поколениях, в генерациях, в сообществах, в национальных общинах?»

Господин Станислав с грустью констатирует: за все годы мы частично проиграли войну за приазовских греков. Хотя их уровень укоренения в маленькой Родине был достаточно высоким, но уровень политического самосознания достаточно слабым. Поэтому мы видим, что многие из них не почувствовали эту свою войну: кто-то уехал в Грецию, кто-то в страны Азии, кто-то решил остаться в оккупации, считая это законной и приемлемой для себя властью.

«Ибо мы их не замечали и в конце концов не работали с ними. Надо быть честными, – говорит Станислав. – Но я скажу, что, к счастью, знаю надазовских греков, которые стали добровольцами в 2014-м году и продолжают воевать до сих пор. Я пошел в армию в 2022, и видел удивление моего старшины, который узнал, что из нашей группы в 10 человек, четверо – из оккупированных городов Донбасса, Луганщины и Крыма».

А еще он признается, что очень обрадовался, что наконец-то в Киеве появился центр приазовских греков, который пытается исследовать и освещать настоящую историю, имея адекватный уровень политической лояльности к Украине.

«Они делают все, чтобы урумский и румейский языки наконец получили свою поддержку на законодательном уровне. Не русский, который никогда не был и не угрожает в Украине, а, собственно, эти языки, которые существовали в Украине на протяжении многих веков, а сейчас находятся на грани своего исчезновения», - говорит Станислав.

Кстати, 3 декабря Верховная Рада внесла румейский и урумский языки в перечень языков, на которые распространяется защита Европейской хартии региональных или миноритарных языков, признав таким образом их уникальность.

Кто напишет историю надазовских греков?

Станислав признается: как уж говорить о когнитивной деоккупации, очень хотел бы, чтобы речь шла об исследовании того, что на самом деле происходило в частности с надазовскими греками на территории Донбасса.

«Мне непонятно, почему мы, например, стесняемся говорить о том, что депортированными первыми из Крыма были именно надазовские греки, и эта депортация вызвана, прежде всего, политическими целями. И это не защита христиан, не попытка заселения земель, а трагедия сообщества, которое существовало на территории Крыма минимум со времен античности, - говорит Станислав. – Первой волной выселения в Приазовье было уничтожено христианское население, а затем мусульманское. Так исчезали настоящие крымские деревни. Когда-то увидел фотографию ограды в той деревне, откуда депортировали моих предков, и понял: я знаю, как сложены друг к другу камушки, потому что так, без раствора для скрепления, делали ограды в деревне, откуда происходил мой дед…»

Таким образом, этими депортациями были уничтожены и почти все артефакты, связанные с коренным населением Крыма. И когда очередной российский пропагандист говорит, что Крым всегда принадлежал России, становится понятно: это господство приобретено кровью в том числе и греков, которых лишили возможности жить на своей земле.

«Да к кому этот счет? Должны ли мы забыть об этом? Ведь фактически мой род был сначала выселен из Крыма, а потом – и из Донбасса, - говорит Федорчук. – Выходит, что Российская империя преследует мой род уже несколько веков. У меня не осталось даже фото родового дома, который построил мой прадед для своих десятерых детей, нет и фото самого деда. И это то, что болит очень сильно, потому что этого уже не смогу показать ни своим детям, ни внукам, которые когда-нибудь будут. Придет ли тот день, когда я смогу привести своих потомков на могилу деда, его родителей, рассказать историю не через интервью, как сейчас, а просто – на кухне?»

Господин Станислав риторически спрашивает: а вообще будут ли воспринимать наши потомки, вообще этот пласт нашего прошлого, как свое? Не поглотит ли их интеграция, которая почему-то сейчас читается как забвение своего?

«Мне кажется, что это тоталитарный подход, какая-то советщина – требовать от нас забывать. Это уже было: интегрироваться в завод, в моногород, быть частью большого класса работников. Где главное - твоя функция, а не то, кем ты есть, кем твои родители, какую идентичность они сохраняли и пытались передать своим детям, - говорит он. – Мы можем просто потерять нашу историю. А она будет написана оккупантами. И вот они не пожалеют о своих манипуляциях ни книг, ни фильмов. И снова уничтожат наши кладбища и наши могилы. Ибо для них заявить права – это лишить нас своей истории, чтобы мы были вынуждены не писать свою, а опровергать их мифы».

Когда Станислава спрашивают, кто он по национальности, говорит украинец. А принадлежность к надазовским грекам – это одна из составляющих его идентичности. Но ему очень болит история народа, пережившего принудительную депортацию, массовое уничтожение, поставленное беспощадной репрессивной системой перед необходимостью отказываться не только от собственной земли, свободного мнения, но даже от собственного языка. Потому что история руумов и румеев – это история его родной Украины.

Елизавета Гончарова

Этот материал стал возможным благодаря проекту «Голоса Украины», являющегося частью программы SAFE, реализуемой Европейским центром свободы прессы и медиа (ECPMF) в партнерстве с ЛЖСИ в рамках Инициативы Анны Арендт и при поддержке Федерального министерства иностранных дел Германии. Партнеры программы не влияют на содержание публикаций и не несут за него ответственности.