Между плохим и очень плохим: два сценария для Донецка и Луганска

Позитивные сценарии для оккупированной части Донбасса маловероятны, региону грозит запустение. Как это будет: показывает опыт ПМР и Нагорного Карабаха.

Положение людей в оккупированных районах Донбасса непрерывно ухудшается. Ситуация грозит превратиться либо в затяжной нерешенный конфликт с периодическими обострениями на линии разграничения, либо в замороженный конфликт в подвешенном состоянии. Любой из сценариев не сулит ничего хорошего местному населению. Есть ли выход, сообщает liga.net.

Донбасс сегодня

Масштабные боевые действия на востоке Украины приостановились в начале осени прошлого года. По данным ООН, за все время столкновений, начиная с апреля 2014-го, погибло около 9000 человек и еще 21000 получили ранения. Международная организация Save the Сhildren, которая работает по обе стороны фронта, подсчитала детские жертвы: как минимум 68 детей убиты, 186 ранены.

Договоренность о прекращении огня позволила локализировать конфликт, уменьшить интенсивность противостояния. Но окончательно боевые действия не прекращены: количество зафиксированных нарушений режима тишины постоянно растет. С линии фронта ежедневно поступают сообщения о точечных перестрелках, применении минометов и Градов, вылазках диверсионных групп, погибших и раненых, в том числе и среди мирного населения.

Правозащитники отмечают: люди в оккупированных районах не могут даже надеяться на социальную, гуманитарную и политическую стабильность. О гарантиях базовых гражданских прав не идет и речи. “По данным международных организаций, в гуманитарной помощи сейчас нуждаются 270000 человек на неподконтрольной правительству Украины территории и еще 800000, проживающих вдоль линии соприкосновения. Все они требуют постоянной поддержки со стороны гуманитарных миссий и общественных организаций для удовлетворения базовых жизненных потребностей”, — рассказала координатор по развитию общественной организации Донбасс SOS Ольга Гвоздева.

Мониторинговые миссии ООН и ОБСЕ сходятся в том, что условный режим тишины свел почти до нуля жертвы среди мирного населения. Но в то же время они отмечают, что положение жителей оккупированных территорий во многом ухудшилось. Сотни людей — точного количества не знает никто — пропали без вести, либо находятся в заключении у бандформирований, которые называют себя “министерством госбезопасности”. Как правило, “на подвал” попадают политические и религиозные “несогласные”, предприниматели, не сумевшие договориться с новыми власть имущими, и те, кто просто оказался не в то время и не в том месте.

В начале февраля оккупированными территориями прокатилась новая волна похищений. Вооруженные боевики начали вывозить даже тех, кого раньше считали неприкосновенными, кто пытался сохранять нейтралитет. Например, в Донецке похитили Марину Черенкову, руководителя волонтерской организации Ответственные граждане, помогавшей мирному населению на оккупированных территориях, и известного ученого-религиоведа Игоря Козловского.

“На оккупированных территориях вам никто не гарантирует ни одно из ваших прав. Проще говоря, даже если вы не агитируете публично за единую Украину, там ваша жизнь всегда в опасности. Вас всегда могут отправить “на подвал”, покалечить, лишить жизни или имущества”, — рассказывает  глава Восточноукраинского центра общественных инициатив Владимир Щербаченко.

Боевики терроризируют местное население: преследуют и незаконно задерживают гражданских, практикуют пытки, принудительный труд, ограничивают свободу передвижения, уже не говоря о свободе собраний, слова, вероисповедания и доступе к информации. У многих нет возможности получить медицинскую помощь, а у детей — образование.

Донбасс завтра

Военный конфликт между Украиной и Россией в Донбассе — не уникальное явление на постсоветском пространстве. Он имеет много общего с вооруженными противостояниями в Молдове, и между Азербайджаном и Арменией, в результате которых “откололись” непризнанные Нагорно-Карабахская и Приднестровская Молдавская республики. Все эти конфликты прямо или косвенно были инициированы или поддерживались Москвой, которая таким образом решала свои геополитические задачи. НКР и ПМР — это две реальные альтернативные модели трансформации оккупированного востока Украины. Кроме, разумеется, возврата этих территорий под полный контроль Киева после вывода российских войск, наемников и тяжелого вооружения. Пока такой сценарий выглядит как наиболее маловероятный. 

Модель НКР. Механизм развития событий в Донбассе схож с Нагорным Карабахом. Та же прямая сепарация территории соседним государством, эскалация конфликта с помощью поставок оружия сепаратистским структурам, создание “органов власти” на оккупированных территориях, попытка легитимизировать статус обособленных регионов и, наконец, начало и дальнейшее затягивание мирных переговоров.

На территории Нагорного Карабаха, как и на востоке Украины, нет иностранных миротворческих сил, то есть соблюдение режима тишины полностью зависит от доброй воли сторон. Аналогично Донбассу, он не соблюдается. Начиная с лета 2014 года, ситуация в регионе значительно ухудшилась. Вдоль линии фронта зафиксировано рекордное за последние 20 лет количество столкновений. Каждый день в новостях появляются свежие взаимные обвинения в обстрелах и сообщения об убитых и раненых.

“Ключевое сходство Карабахского конфликта с событиями на востоке Украины в том, что оба региона прошли через стадию кровавого вооруженного конфликта и оба пока не дошли до уровня полной заморозки ситуации на линии фронта и перехода к полноценному мирному урегулированию”, — говорит доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа Сергей Минасян.

Для урегулирования Карабахского конфликта создана Минская группа ОБСЕ. Мирные переговоры ведутся вот уже более 20 лет, но без особого успеха. Недавно президент Азербайджана назвал работу дипломатов “абсолютно бессмысленной” и обвинил их в намерении “не развязать, а заморозить конфликт”.

Азербайджанский политолог Азер Рашидоглу рассказал, что жители спорных территорий Нагорного Карабаха живут сегодняшним днем, пытаясь решить множество социальных проблем, и мало беспокоятся о политических вопросах. “Быть “гражданином” непризнанной “страны” — непростая задача. Они хотят жить в мире и спокойствии, иметь паспорт, по которому можно уехать на лечение, учебу или отдых. Сейчас люди лишены этого. Неразрешенный конфликт превратил жителей оккупированных территорий в заложников”, — рассказывает он.

Кроме того, около 600000 жителей Нагорного Карабаха вынуждены были покинуть свои дома и переселиться в специально построенные для них комплексы в Баку и других городах Азербайджана. Большинство переселенцев до сих пор нуждается в улучшении жилищных условий. Но и положение тех, кто остался на спорной территории, оставляет желать лучшего. Недоступное или некачественное медобслуживание и образование, ограничение свободы передвижения и невозможность заниматься предпринимательством — все это прямые последствия нерешенного конфликта, так как в первую очередь деньги идут на оборону территории, объясняет Сергей Минасян.

После 28 лет взаимной неприязни, тысяч погибших и раненых, почти 4500 пропавших без вести, разрушения инфраструктуры и экономической изоляции региона “заморозка” конфликта выглядит обманчиво приемлемым способом облегчить положение местного населения. Но такой сценарий привлекателен лишь поначалу, говорит директор Исследовательского центра Восток-Запад Арастун Оруджлу.

“Замораживание конфликта — наихудший из вариантов. В долгосрочной перспективе это негативно сказывается не только на положении людей в зоне конфликта (вопрос гражданства, возможности путешествовать и устанавливать бизнес связи), но и на статусе региона, ограничивая его социально-экономическое и политическое развитие”, — считает аналитик.

Модель ПМР. Перспективы жизни в зоне замороженного конфликта отчасти можно представить, проанализировав 25 лет существования непризнанного Приднестровья.

Главная проблема региона сегодня — разрушенная экономика, говорят специалисты. Кризис в Украине и России существенно ударил и по Приднестровью. “ВВП упал как минимум на 19% в прошлом году по сравнению с 2014. Никто не хочет инвестировать в регион, ведь всем хорошо известно, что приднестровская промышленность давно не конкурентоспособна. Цены на продукты и коммунальные услуги значительно выросли, 10%-я “надбавка Путина” к пенсии больше не выплачивается”, — говорит молдавский специалист по международной политике Мариан Чепой.

В то же время правозащитники отмечают, что ситуация с правами человека неуклонно ухудшается, поскольку сепаратисты осознают свою безнаказанность. “В Приднестровье нет свободного доступа к образованию и медицине, нарушается право на передвижение, собрание, выражения мысли. Там нет свободных СМИ, а критика в интернете полностью пресекается”, — говорит Ион Маноле, исполнительный директор правозащитной ассоциации Promo-LEX. Кроме того, уголовное законодательство Приднестровья предусматривает смертную казнь и не криминализирует пытки.

Специалисты предостерегают руководство Украины от повторения ошибок Молдовы и подчеркивают, что заморозка конфликта в Донбассе в нынешних условиях — “глубоко неправильный путь”. “Жители сепаратистского региона свыкнутся со своим положением, с тем, что кругом враги, от которых надо отбиваться любым путем. Более того, свыкнется и население страны, от которой оно якобы отделилось: это другая территория, все равно мы там не укрепимся, а значит — потеряли ее навсегда”, — разъясняет молдавский политический аналитик, замдиректора Института эффективной политики Руслан Шевченко.

Но хуже всего, считает эксперт, что эту идею в Украине — как раньше и в Молдове — продвигают политологи: “Они призывают оставить все, как есть, на лет 20-25, дескать, уровень вашей экономики возрастет, и они сами к вам придут. Ничего подобного — хочу это подчеркнуть. Приднестровье само не пришло и Донбасс тоже сам не придет”.

Такого же мнения придерживается правозащитник Ион Маноле. Эксперт отмечает, что большинство населения региона разделяет взгляды своего руководства. Сознание и мнение местных жителей формируют власть и пропаганда, у них заведомо негативное отношение ко всему, что исходит от альтернативных источников информации.

В довершение общей картины Мариан Чепой уверяет, что даже если Приднестровье сегодня получило бы широкую автономию в составе Молдовы, вряд ли кто-то осмелился бы инвестировать в этот регион. “Там слишком сильное влияние и зависимость от России. Приднестровье не сможет интегрироваться в ЕС или присоединиться к какому-либо другому союзу”, — разъясняет он.

Все, что остается Кишиневу — это сохранять статус-кво и надеяться на здравомыслящих людей в Приднестровье, которые со временем поймут, что регион не выживет самостоятельно и лучшее решение для него — обратно интегрироваться в Молдову. Тогда и придет время договариваться.

Третьего не дано

Украинские правозащитники разделяют позицию зарубежных специалистов. Они опасаются, что в случае заморозки конфликта жители оккупированных территорий надолго останутся без каких-либо гарантий прав и механизмов их защиты.

“Для людей лучше, когда конфликт решается, а не просто замораживается. Какая может быть жизнь в серой зоне неопределенного статуса, где не существует права, а твоя собственность, здоровье и даже жизнь зависят от воли человека с автоматом? Проблемы с обеспечением социально-экономических прав в разрушенном войной регионе под управлением криминалитета будут только нарастать”, — сказала глава правления Центра гражданских свобод Александра Матвийчук.

У этих псевдогосударственных образований нет самостоятельного будущего, поскольку они не самодостаточны в экономическом плане. Ситуация в регионе сегодня сложная: правовая система отсутствует, специалисты уехали, предприятия разворовываются. Но если в будущем Россия перестанет финансово поддерживать квазиреспублики, то местных жителей ожидают еще большие испытания, считает Владимир Щербаченко.

“Заморозка конфликта не приведет к восстановлению качества жизни хотя бы довоенного уровня. Для того, чтобы жизнь на этих территориях более или менее нормализовалась, а сам регион получил шанс на развитие, он должен быть частью полноценного государства”, — добавляет специалист.

Оба сценария — и модель затяжного неурегулированного конфликта в Нагорном Карабахе, и модель замороженного конфликта в Приднестровье — предполагают, что положение местного населения будет ухудшаться. Третьего сценария для оккупированных районов Донбасса пока никто предложить не может. Судя по опыту предыдущих войн с участием России, он вряд ли появится.