Луганчанин о поездке в город: «Ополченцы стоят на блокпостах на взводе и вечно озираются»

Луганчанин watermelon83 продолжает рассказ о своей поездке в город.

Часть 1.

Часть 2.

Часть 3.

Меловое - Киев

Оказавшись в Украине, я немедленно расслабился: щеки, молодцевато висевшие на лице, опустились на плечи, а лицо перекосила улыбка. Оно и понятно. Итак, я в Меловом. Быстро пройдя границу - задерживало меня лишь то, что, начав рассказывать погранцам все то, что вы могли прочитать раньше, я несколько затянул процесс въезда.

Но - дело сделано, и я качу по улицам Мелового, который намного беднее русского Чертково: в той же степени, насколько богаче и ухоженнее вообще выглядит российский юг по сравнению с юго-восточными регионами Донбасса.

Где то на выезде обнаруживается заправка, носящая несколько архичный характер, девяносто пятого - нет. Вообще, по линии Меловое-Беловодск местные предпочитают российское топливо, спокойно закупаемое в РФ - взяв его там за одиннадцать, примерно, гривен, можно продавать за шестнадцать-восемнадцать у нас, именно поэтому всю дорогу, почти до Старобельска, я не видел толком ни одной заправки, зато в каждом населенном пункте висели самодельные плакаты, зазывающие купить бензин.

Еду, развивая крейсерскую скорость в шестьдесят км, больше не позволяет швейцарский сыр дорог, которые явно строили терпеливые садисты, природа не может так расположить ямы, чтобы, сначала подарив надежду на приличный участок дороги, быстро и решительно отнять ее сатанински расположенным узором ям. Хорошо, что в детстве, в Сочи и Лисичанске, я часто играл на автоматах в гонки, поэтому объезд препятствий у меня в крови, да.

Между тем, выехав в половину третьего, я лелею надежду скоро быть в Беловодске, мнится мне уютное придорожное кафе, харчевня, бистро, суши-бар (ну, про суши-бар я, положим, наврал, но мяса хотелось), грудастая официантка, протянутые ноги (в хорошем смысле), короткий бодрящий отдых и - марш, марш, марш! в полночь в Киеве!

Однако - указатель паршивой дороги, два км. Проезжаю. Сто метров абсолютно такой же, но без указателя. Проезжаю. Снова указатель - пять км. Проезжаю. Триста метров такой же. Указатель - четыре км. Еще километр. Еще два км заботливо культивированного ада. И опять и снова.

И вот - мы в Беловодске! Людей - нет, чего-то работающего - нет, что же есть? Чистые, ухоженные коровы мирно жуют травку в полях (в Беловодске, кажется, делают масло или что-то такое, мне говорили), в районах частных домов бегает живность и важно ходят особенно любимые мною гуси. Жрат и топливо отпадают, зато везде строительные и мебельные магазины, а также огромное, как по мне, для такого города кладбище и несколько магазинов ритуальных услуг. Ну, да, все как у классиков.

Единственное увиденное мною живое существо в окрестностях города - это пожилой мужик, издалека похожий на ополченца, в камуфляже, но - нет, просто работяга.

Где то в дороге, уже не могу сказать где, до Беловодска или за ним, я встречаю блокпост. Три или четыре солдатика, совсем молодые, буквально задыхающиеся в поднявшейся вокруг красной пыли (сорвать бы погоны с того, кто разместил их в этом месте), вежливо проверили документы, но подсказать по топливу ничего не смогли, по говору откуда-то с западных областей, но не сильно, не дальше Сумской или Ивано-Франковской. Картина была вполне апокалиптической, я вам скажу, что в некотором роде преследовало меня всю поездку.

Выехав из Беловодска в не лучшем настроении, я возложил свои надежды на Старобельск, хотя и не обманывался насчет дороги к нему. Так и было, увеличенное в несколько раз подобие прежней, увы. В самом городе мне удалось заправиться и в очередной раз поразиться самому худшему асфальту среди всех городов области, вернее, его полному отсутствию на значительных участках городских дорог. Можно было бы списать на войну и армейские грузовики, постоянно спешащие вперед/назад, но такое же тут было и год, и два и три назад. Не знаю, почему именно тут такая аномалия, на юго-востоке дороги не очень, но в моем родном Лисичанске вполне приличные, к слову, в чудовищном Красном Луче они хотя бы есть как таковые, а в Старобельске их иной раз просто нет, лунный пейзаж и все. Видимо, правду говорят, что Донбасс кормит всю Украину, небось наш асфальт лежит сейчас в каком нибудь Мукачево и страдает, да.

Итак, Старобельск! А вот и маленький бар, о, да тут знаменитый батальон "Айдар", который мне как-то обещали прислать в наказание за поврежденье нравов и поддержку сепаратизма, отлично! Посмотрим на бойцов ревбатальона. У входа джип с маркировкой, левее армейский грузовик набитый солдатами, два айдаровских офицера на входе общаются, еще трое солдат внутри, пьют пиво из больших кружек.

"Господа офицеры, - полушутливо-полусерьезно обращаюсь я к ним, - свободно ли заведение для штатских?".  Секундная пауза, вызванная необычностью формулировки - и вот максимально корректно меня извещают о том, что мол, пожалуйста, вон и вход правее, с площадки. Ну, спасибо, не так страшен зверь, как его Ляшко, ага. Внутри еще один боец, комплекцией с легендарного Евпатия Коловрата, который, как известно, чуть было не перебил всю орду, да не вовремя был убит. Традиционно красивые девушки быстро выполняют мой нехитрый заказ, по телевизору идет богомерзкий девяносто пятый квартал. Между тем, у какой то подружки барменши день рожденья, кафешка наполняется нашими красавицами: "Слышала, ты утром с блокпоста шла, а? ха-ха-ха!" - троллят они одну из девушек, та, с радостным лицом, отнекивается, чем полностью проясняет картину.
На улице стоит совсем молодой солдат и ласково обнимает такого же возраста дивчину. Я хоть и чурбан, но вижу: любовь там такая, что можно только смотреть да радоваться, наконец он целует ее и бежит в машину, та провожает его взглядом и счастливая уходит. Ах, ну хоть что-то хорошее в этом есть.

Вообще, постановка Старобельска на военный лад пошла ему на пользу, во некоторых смыслах: многие местные барышни, за двадцать пять, теперь смогут обрести нормальные семьи, создав их во всей стране вместе с нормальными мужьями, а не тем неликвидом, что остался после ожесточенной любовной борьбы.

Покалякав немного с бойцами, я дружески распрощался и поехал дальше, около восьми часов вечера.

На этом примере видно, чем отличается военный дух в зоне наших войск от мародерско-бандитского смрада мятежников, в неприятии которого меня смели упрекать. Да - мне глубоко противна та клоака, в которую брошены мои земляки, я не могу и не хочу это скрывать. Лицемерное "и вашим и нашим" было бы самообманом и моральной кастрацией. Никогда не скрывал своего негативного отношения к ревбатальонам - и повторю еще раз, жаль, что хороший личный состав губит дурная система.

Наконец Сватово, столь понравившееся мне в дни моего майского в нем пребывания. В ночном городе гаишные блокпосты с человеческими лицами, причем большинство - худые. Откуда они взяли среди личного состава такие кадры, способные дежурить ночью и радушно разъяснять дорогу - я не знаю.

Дорога Сватово - Харьков могла бы стать тихим ужасом для неподготовленного водителя, но я уже не раз катил по ней, а потому был морально готов к максимальной скорости в тридцать км час. Я не шучу - тридцать км в час.

Итак, кромешная темнота, тридцать км в час лавирования, перебегающие дорогу мыши с глазами-бусинами, ежики и лисы с пушистыми хвостами. Прелестно, а главное - абсолютно безопасно, для них. Где то в лесу я увидел и кота, крупного и наглого, спокойно переходящего дорогу. Чудно.

Иногда навстречу шли тяжелые армейские грузовики, которым я мигал, иногда просто фуры. Пару раз меня обгоняли джипы военных и антилопы гну местных, которые умудрялись ехать аж восемьдесят км в час. Как они при этом оставались с колесами представить невозможно. Но в целом - пустая трасса, в полной тьме.

Сонливости и усталости еще не было, но отказалась повиноваться правая нога, натертая еще в Харькове, с непривычки и новой обуви. Сорок шестой размер лапы, знаете ли. Разулся, еду в носках.

Радио. Вообще, я радио никогда не слушаю, не люблю когда за меня выбирают музыку - для этого у меня есть флешка. Но - сейчас то у меня ее нет, а значит - радио. И тут начинает маршировать адская рота. Итак, запоминайте, вот, что мне удалось нащелкать во время этой дороги, почти до Харькова: радио "Мелодия" и "Ретро" были найдены, но потеряны почти сразу, увы, зато невозможно было избавиться от радиостанции под условным названием "самые худшие песни всех времен и жанров" - это было что-то настолько чудовищное, что невозможно описать словами, мало того, что оно не имело названия и вообще собственного голоса, так еще и выбор! О! Я, кровоточа ушами, прослушал несколько песен, не узнав ни одну из них, вот так. Добила меня какая то исполнительница, с блюзово-джазовой, мать ее, песней про него, который все и лето подарил - это было настолько невыносимо, ужасающе бездарно, что я даже питал надежду узнать какую-то информацию о певице, но нет, следом без какой-либо паузы пошла новая порция ада.
Следующее радио, постоянно находившееся поиском, можно было бы назвать "блатняк, который завернули вахтеры радио "Шансон", просто невыносимо, я как будто провалился в девяносто пятый год, на концерт "Вояжа".

Зато две других станции, завершающие этот хитпарад, были совсем, совсем не такие, хотя и не отличимые одна от другой. На первой мужчина, лет тридцати пяти, белый (но как, Холмс?) сидел будто бы в подсобке складского помещения и спокойным, неспешным тоном полуночного ведущего произносил фразы "а теперь мне хотелось бы поговорить о футбольных (!) комментаторах (!!) в Украине (!!!)": тема для меня особенно интересная, учитывая, мое к футболу отношение.

Второе радио велось, судя по акустике, из соседнего помещения, но там обсуждались совсем иные темы: что-то политическое, причем обсуждение велось на таком уровне, что даже я, к несчастью своему, по уши забитый дерьмом вроде фамилий украинских политиков (настолько, что даже слышал о Ратушняке, который Рата, вот зачем мне это было узнавать и как теперь забыть, я не знаю), не услышал ни одной знакомой фамилии и абсолютно не понял сути обсуждения, ведущегося, к слову, на русском. То ли это были люди из параллельного мира, случайно прорвавшиеся в эфир, то ли обсуждение велось вокруг уж очень местечковых дел, но понять, что именно два человека могут обсуждать серьезными сонливыми голосами в полночь на радио, мне не удалось.

В итоге я плюнул и ехал до Харькова в полной тишине.

На одном мосту меня тормознули те, кого, наверное, можно было бы назвать вуйками, два крестьянских паренька с сильным акцентом. Один попросил прижаться к перилам моста, пропустить военную колонну. Второй стал в свете моих фар, спиной к ним и встречал ее взглядом, за что ему попало от напарника: в непередаваемом стиле тот закричал ему, дескать, какого то ты стоишь, не даешь человеку (мне) ехать дальше, отойди!
Тут, кстати, еще одно забавное наблюдение: ополченцы, свои в, задерись в нее, доску ребята, стоят на своих блокпостах с штанами, полными дерьма, на взводе и вечно озираются, охраняя свои так нужные для отечества жизни, тогда как солдаты хунты, мягко говоря, чувствуют себя абсолютно расслабленно, признаться, может быть даже и слишком. Историки будущего, несомненно, дадут свою оценку этому факту.

Впрочем, на следующем блокпосте все было серьезно: от машин требовалось тушить фары и ехать на мигающий огонек фонарика. Я включал аварийку и подъезжал с ней. На этом посте солдаты, отлично, к слову экипированные, впервые, после того офицера, увидел наших бойцов в шлемах и брониках, оказались луганчанами, и я вновь пересказывал истории из своего рюкзака, а заодно разминал ноги и дышал свежим воздухом. Не знаю откуда, но на про дедку и бабку с минометом они уже в курсе, впрочем - отчего же не знаю? Знаю, дедка с бабкой-то небось на довольствии, вот и знают. В итоге вокруг меня образовался мини-митинг, думаю, настроение солдатам я поднял, мне в свою очередь понравилась их убежденность в конечной победе и освобождении нашего города. Так и будет, рано или поздно.

Заправка, никого живого. Темнота. Вылажу в носках, вставляю девяносто пятый. Где же касса, а вон, на темном стекле, краской выведено. Иду, в окошке и за стеклом никаких признаков жизни, только ветер дует вокруг. В трех шагах от от касса - бух! молча и резко выдвигается заслонка для денег. С некоторым... эээ... удивлением, да... кладу в нее деньги и, наклоняясь (зачем?), говорю ей (заслонке) - девяносто пятого. Не показав ничем, что услышала и поняла, она тем же макаром уносит мои деньги в темноту. Возвращаюсь к машине, через секунд двадцать пошло топливо. Быстро уезжаю.

С Чугуева началась нормальная, в техническом смысле, страна: хорошие дороги, освещенные поселки и города, жрат. Коротко перекусив в одном из харьковских маков, помигав фарами милой подростковой паре влюбленных, я двинулся дальше. Вплоть до Киева дорога уже не представляла абсолютно никаких проблем для такого влюбленного в езду человека, как я, поэтому, даже не сильно не напрягаясь, можно было давать сто сорок км в час.

Периодически я останавливал машину и выходил для коротких упражнений (1992 год, Лисичанск, я зачитываю дедушкину книгу 1960 года издания, чешский гонщик Трейбал, его советы - вот поэтому и нужно читать, не кофе - а десяток приседаний, наклонов и взмахов руками полезны для разгона сонливости и усталости водителя), в целом замечу, что могу сдержано гордиться собственной выдержкой после двухмесячной "безлошадной" жизни.

Итак, 1200 км, с семи утра (суббота) в Луганске и до десяти (воскресенье) Киев. Львиную часть времени забрали границы и паршивая дорога от Мелового до Чугуева.

Отдельными снимками: православный батюшка на жигулях с флагом, едет в ночи в сторону Беловодска, и веселый нацгвардеец, просящий подвезти товарища до Старобельска, забавно то, что в процессе просьбы чуть подвыпивший "нацик" употребил слово х***  (реакция на мой жест относительна места в салоне), после чего комично прикрыл руками рот (сельский атавизм?) и извинился. "Ничего, - говорю, - я из Луганска, матерись". На том и распрощались.